Читать «Первое апреля — один день весны» онлайн - страница 7

На шоссе мелькали светофоры и дорожные знаки; запарившиеся на солнцепеке милиционеры торопили водителей и пешеходов. Каменщики подгоняли бортики новых тротуаров. Под катками дымился свежий, неутрамбованный асфальт.

Гошка вспомнил, что года четыре назад, когда они переезжали на новую квартиру, и у них так было. Их дом стоял последним на недостроенной, перерытой улице, и прямо из окон Гошка видел конец города.

Но это давно было. Сейчас за их улицей не кончается город. И где он кончается — неизвестно.

А вот теперь, когда они едут с отцом по шоссе, Гошка увидел, как кончился город в другом месте. Город как-то сразу оборвался, мелькнув последними башенными кранами и коробками недостроенных домов. Исчезли катки и самосвалы, траншеи и заборы, светофоры и милиционеры. Отец поудобнее уселся за рулем и прибавил скорость. Впереди лежала ровная, сухая, почти пустынная воскресная автострада, и поля по сторонам, и леса, и рощи, и разбросанные по холмам деревеньки.

Дорога теперь шла совсем по безлюдным местам, хитро обходила деревни и дачные поселения, прорубала леса и пересекала глубокие ложбины, перескакивала мостами через речки и проскальзывала под железнодорожными насыпями.

В лесах и рощицах еще лежал снег. Лежал незыблемо, прочно, будто зимой. Лежал удивительно чистый среди однообразно серых стволов ольхи, осин, дуба, вяза, клена и удивительно белый — среди обновившихся по этим весенним дням молодой хвоей елей и сосен. И лишь там, где мелькали березки — одинокие, парные или целыми рощицами, — снег уже был другой: весенний, подтаявший, которому и жить-то осталось, может, неделю-другую, не больше.

На опушках, ближе к шоссе, зияли проталины с побуревшей прошлогодней травой и мокрыми листьями, с колеями, проложенными телегами, и лужами, что тянулись местами целыми озерами и реками. Вода в лужах не свежа, как крепко заваренный чай, но прозрачна. Лужи не глубоки, трава и земля чуть прикрыты водой, мудрено ли ей не быть прозрачной!

Гошке было так хорошо, что он все время молчал. Он собрался было открыть ветровое стекло, чтобы не так париться — уж очень солнце пекло! — но отец сказал:

— Не надо! Простудишься!

Пришлось повернуть назад зажим стекла. Ничего! И так можно!

Солнце светило прямо в глаза. Гошка откинулся на сиденье, довольно зевнув. Его лицо округлилось еще больше. Узкие глаза превратились в длинные щелки. Школьная фуражка залихватски съехала набок, как у заправского боцмана. Может быть, он даже немного прикорнул: перед ним проплыли какие-то радужные круги, мелькнула белка с золотым орешком на обычной елке, и вдруг под ней появилась женщина в белом фартуке, а Гошка, как оказалось, сидел на новом мамином стуле с полукруглой красной спинкой и никак не мог подняться. Но вот он с трудом вскочил со стула и… увидел в окно машины красную бензоколонку.

— Заправимся, — сказал отец, так, видимо, и не поняв, что Гошка задремал.

У бензоколонки тянулись две очереди. В одной — грузовики, «Победы», два небольших, заляпанных грязью автобуса и желтая автоцистерна с надписью «Молоко». В другой — «Москвичи», «Жигули» и «Волги».