Читать «Военный переворот (книга стихов)» онлайн - страница 4

1987

ПЕСЕНКА ОБ ОТКРЫТОМ ОКНЕ

...У него суровый вид и тяжелая рука.

Он стоит себе, стоит у жужжащего станка.

Он - создатель, он творец,

свод небесный на плечах,

В блеске стружечных колец,

словно в солнечных лучах.

Вечен он, богам под стать,

и пускай пройдут века

Он останется стоять у жужжащего станка.

...Он не знает, не следит,

час прошел ли, ночь прошла

Он сидит себе, сидит у рабочего стола.

Он - провидец, он поэт, вся земля в его руках,

Никаких сомнений нет - он останется в веках.

Что ему свинец и медь, если за спиной крыла?

Он останется сидеть у рабочего стола.

...Майским утром золотым

в воздухе звенит струна.

Мы стоим себе, стоим у открытого окна.

Мы ужасно влюблены,

мы глядим на белый свет.

Кроме солнца и весны, ничего на свете нет.

В майском утреннем тепле

мир справляет торжество.

Мы покуда на земле не умеем ничего:

Ни работать у станка, ни чертить и ни ваять

Просто так, в руке рука, рядом у окна стоять.

Замирая, нота "ля" переходит в ноту "си".

Повторится земля, словно глобус на оси.

Поворотится опять, но в любые времена

Мы останемся стоять у открытого окна.

1986

ИЗ ПОЭМЫ "СИСТЕМА"

Есть старый дом при выходе с Арбата.

Внизу аптека. Наверху когда-то

Ютился теплый говорливый быт.

Жильцы мирились, ссорились, рожали,

А после, как в поэме Окуджавы,

Разъехались. Наш дом теперь забит.

Он не был нашим в строгом смысле слова.

Мы не искали там борща и крова.

Под протекавшим, в пятнах, потолком

Не вешали сушить белья сырого.

Мы появились там уже потом.

Остались стены с клочьями обоев,

Пустые, как романы без героев.

Густая пыль осела по полам,

На лестницах валялись кучи хлама,

Хоть коридор по-прежнему упрямо

Пересекал квартиру пополам.

В осенних наступающих потемках

Через окно в извилистых потеках

Свет фонаря отбрасывал пятно.

Внутри темнее было, чем снаружи.

Внизу гулял народ, блестели лужи.

Нам нравилось выглядывать в окно.

...Не изменяясь, не переезжая,

В квартирах продолжалась жизнь чужая.

То странный шорох, то внезапный стук

Звучали, как легенды подтвержденье.

По комнатам бродили привиденья.

Чужая жизнь всегда была вокруг.

Невнятно прорисовались лица.

Здесь до сих пор ещё могли храниться

В альбомах - фотографии теней

И письма пожелтевшие - в шкатулке.

Дух нежилья и запах штукатурки

Казались тем яснее, тем грустней.

Мы появлялись там не слишком часто.

Мы проводили там не больше часа.

Чужая жизнь могла свести с ума.

Так не могло бы продолжаться долго,

Но не было у нас другого дома,

А были лишь отдельные дома.

Здесь начиналось то, о чем вначале

Мы суеверно до поры молчали,

Молчали, опасаясь начинать,

Два обитателя отдельных комнат,

Которых врозь встречают, любят, кормят,

Которым негде вместе ночевать.

Что - ночевать! На улицах прохладно,

В кафе - и многолюдно, и накладно,

В подъездах - унизительно до слез...

И, отыскав приют каким-то чудом,

Мы появлялись в доме, обреченном

На пустоту и, может быть, на снов.

Вишневый сад Москвы. Прощай, эпоха!

Шум переезда, сборы, суматоха,

Прощание последнего жильца,

Стекольный звон и комнат одичалость...

Мы начинали там, где все кончалось.

Мы начинали с самого конца.

Как странно раздавались шаг и слово