Читать «В мире фантастики. Обзор научно-фантастической и фантастической литературы.» онлайн - страница 6

В 1892 г. появился фантастический роман Н. Шелонского «В мире будущего»[4]. Писатель предвидел многое из того, что осуществилось лишь теперь, а некоторые его прогнозы и до сих пор остаются фантастикой. Он писал, например, о превращениях элементов, прозрачном и упругом металле, искусственной древесине, материале, совершенно не проводящем тепло. Мы найдем у него упоминания о литых материалах и сверхпрочном металле, о синтетической пище, об искусственных островах в океане, о передаче мысли на расстояние и продлении жизни, об анабиозе и антигравитации. Обо всем этом позже не раз писали другие фантасты, и Шелонский набросал своего рода программу будущих достижений человечества.

К теме Грядущего в широком плане обращались и другие русские фантасты, как, например, А. Красницкий в повести «За приподнятой завесой (XX век)»[5] и С. Шарапов в романе «Через полвека»[6].

В конце XIX в. русская фантастика обращается к крупнейшим проблемам, которым суждено в будущем иметь огромное значение для общечеловеческого прогресса.

В 1893 г. подписчики журнала «Вокруг света» среди приложений получили книгу К. Э. Циолковского «На Луне»*[7]. Это было первое выступление ученого в качестве писателя-фантаста. А в 1895 г. вышел сборник его очерков «Грезы о Земле и небе»*. С тех пор и повесть, и очерки многократно переиздавались — вплоть до наших дней.

Тогда, в конце прошлого века, сама мысль о возможности межпланетных путешествий безраздельно принадлежала фантастике. И Циолковский не мог описать, как происходил бы в действительности полет на Луну. Даже герои Жюля Верна не добрались до серебряного шара, хотя и облетели вокруг него. Герой же Циолковского очутился в лунном мире самым простым способом: он перенесся туда во сне.

Лунный мир предстает со страниц повести совершеннно реальным. Что увидел бы человек, оказавшийся на Луне, где соседствует яркий свет и резкие, черные тени, где нет воздуха, где тяжесть в шесть раз меньше, чем на Земле, и где суровый холод двухнедельной ночи сменяется жарой двухнедельного дня?

Еще более удивительное путешествие совершает читатель «Грез о Земле и небе». Из рассказов «чудака», побывавшего в поясе астероидов, он узнает об «эфирных» жителях — существах, которые в результате длительной эволюции приспособились к жизни в пустоте, питаясь, подобно растениям, солнечными лучами... Фантазия Циолковского уносилась далеко-далеко, к тем временам, когда потомки людей расселятся на всей солнечной системе, и она станет для них таким же родным домом, как теперь Земля.

То были мечты ученого, искавшего дорогу в Космос. Фантазию он считал началом научного творчества. «Сначала идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет... Нельзя не быть идее. Исполнению предшествует мысль, точному расчету — фантазия». От сказки, вымысла Циолковский шел к научной фантастике.