Читать «Тишь» онлайн - страница 40

— Маринка! — крикнул Похлебкин, но издали донесся лишь частый, замирающий плеск босых ног.

— Пожалуйте сюда! сюда! — говорил дьякон взволнованным прыгающим голосом, — тут! он — тут! Я — дверь на цепок!..

Руки у него тряслись, как будто привалило ему десять без козырей. Максима Семеныча сразу охватило охотницкое волнение, жуткое и радостное. Он не успел даже спросить: кто? в чем дело? — и с видом отважного полководца, идущего на штурм, шагнул в калитку. Похлебкин, давясь от радостного смеха в потирая руки, прошептал:

— Селезень?

— Да жи-ирный! — восторженным шепотом отвечал дьякон, — А я все не верил! Говорили мне ребята и даже о[тец] Никандр: «дьякон, последи! у тебя — брунетка стряпает… Как бы молоко не проквасила»… Не верил!..

Дверь кухни изнутри кто-то безуспешно дергал и стучал щеколдой. Потом голос, расслабленно умоляющий, жирный, всем троим так хорошо знакомый, заговорил глухо и жалобно:

— Те-ец дьяк-к… Порфи-ша!.. Ведь мы с тобой спокон веку друзья… Т-тец дьяк-к…

— Что ж теперь? — спросил Максим Семеныч, остановившись в тени от ворот, новых высоких и фигурных, — это была гордость дьяконского двора.

— Сходить за полицией… за сторожами… Пущай поглядят, по крайней мере… — сказал дьякон.

Похлебкин захихикал, крутя головой. Засмеялся и Максим Семеныч: было необыкновенно приятно ему слышать этот знакомый, столь ненавистный голос, несколько часов назад еще властный и надменный, а теперь кротко умоляющий.

— Т-тец дьяк-к!.. никогда мы с тобой не ругались, сроду!..

— А ну, снимайте цепку… — сказал вдруг Максим Семеныч, — посмотрим хоть его…

Но Похлебкин тотчас же опасливо зашептал:

— А если у него пушка в кармане? Тоже… как бы не кашлянул…

— Черт его знает… Может и пальнуть… — проговорил дьякон, почесав одной ногой другую.

— Нас трое… Авось, не дадимся, — возразил Максим Семеныч, но и сам почувствовал вдруг отлив отваги.

Любопытство все-таки превозмогло. Дьякон после некоторого раздумья тихонько подкрался к двери и, сдернув цепку с пробоя, с неожиданным для его возраста проворством сбежал с крыльца в сторону, уже на бегу проговоривши:

— Гость-то хорош, да угостить нечем! Похлебкин подался поближе к калитке. Максим Семеныч оглянулся, соображая, куда броситься на случай опасности, но дверь уже охнула и заскрипела. Поздно. Голая голова пристава вынырнула из черного прямоугольника на свет, оглянулась, уставилась на него темными щелками, шумно фукнула ртом, как будто из воды вынырнула.

— Т-тец д-дьяк!..

И вылез весь, неуверенно ступая босыми, квадратными ногами, в длинной, расстегнутой на груди рубахе и коротких подштанниках.

— Э-ге! — всплеснул сзади голос фельдшера, неожиданно тонкий от изумления и радости, и Максим Семеныч, почувствовав за спиной приближающиеся его шаги, приободрился.

Пристав подошел нетвердыми шагами и, несмело протягивая руку, промычал дружелюбно и нежно:

— Пор-фи-ша… сроду мы с тобой…

Максим Семеныч заложил руки назад и отодвинулся, а Похлебкин из-за его спины подался вперед и снял шляпу:

— Добрый вечер, Мордальон Стаканыч!..