Читать «Собрание сочинений в четырех томах. 4 том.» онлайн - страница 313

В прежние годы старательного коногона вряд ли приметило бы рудничное начальство; разве только артельщик да десятник. В этом случае десятник потребовал бы магарыча, а артельщик стал бы еще искуснее обсчитывать коногона... Теперь же отлично работающий шахтер не мог долго оставаться в тени. Его заметили. Объявили ударником. Стали называть в докладах и рапортах. Повесили портрет на доске почета. Упомянули в районной газете.

Все это делалось само собою, как всегда делается у нас, когда человек отличается в труде. Незаметно для Бобыля он вдруг оказался втянутым в самый круговорот жизни шахты. Теперь у всех были дела к нему. Пришел комсомольский секретарь, попросил взять двух ребят в ученики. Явился Несчеретный, председатель шахткома. стал, как невесту, сватать Бобыля в разные профсоюзные комиссии; поладили на комиссии по охране труда. Приглашали Бобыля и в партийный комитет посоветоваться о порядках на откатке. А однажды посетил Бобыля специальный корреспондент областной газеты, парень расторопный и, видать, запасливый; во всяком случае, в карманах его шахтерок нашелся кусок сахару для Чайки. Корреспондент долго расспрашивал коновода, и все о том, что, как Бобылю казалось, не шло к делу: о том, откуда он родом, да почему прозван Бобыль, да отчего не женится, о чем мечтает, чего ищет на шахте. Бобыль, разумеется, своих заветных мечтаний корреспонденту не открыл, но вдруг, неожиданно для себя, подумал в самый разгар беседы: «А может, никуда и не надо ехать?». Эта мысль, впервые пришедшая к нему, смутила Бобыля. Он поспешно отбросил ее и вечером, на свободе, стал особенно ожесточенно мечтать о деревне, о том, как купит Чайку и уведет к себе, в Клетню, и там поставит хату, да распашет свой надел, да... Но почему-то на этот раз припоминались не деревенское богатство и раздолье, а все кочки, не выкорчеванные пни да лесные болота Брянщины...

В эту-то беспокойную для Бобыля пору он и увидел Зинаиду в парке, среди рудничных девчат. Он заметил и выделил именно ее, одну из всех, не только потому, что Зинаида была девка красивая и голосистая, а и потому, что это вообще была первая девушка на руднике, на которую он посмотрел внимательнее, чем на дерево у дороги. До этого он на все рудничное глядел равнодушным, пустым взглядом: меня это не касается, мне тут не жить! Шахтерок он сторонился; они казались ему слишком бойкими, даже охальными, а ему нужна была девушка тихая, смиренная, работящая — словом, деревенская.

Зинаида все смешала. Эта сероглазая, крутолобая откатчица властно вошла в душу Бобыля и поселилась там хозяйкой. Бобыль стал искать встреч с нею. Он ухаживал робко, неумело, не по правилам: не писал, как то делали молодые коногоны, нежных приветов мелом на вагонетке; не ходил под окнами с гармошкою, не тащил девку в степь гулять... Зато он часто бывал у Зины дома, пил со стариком чай и водку, степенно беседовал о делах на шахте. Впрочем, несколько раз он ходил с Зиной в клуб и там терпеливо наблюдал, как она танцует с ребятами; сам он танцевать не решался.