Читать «Собрание сочинений в четырех томах. 4 том.» онлайн - страница 30

Борис Леонтьевич Горбатов

Потом они привыкли к темноте и стали различать предметы. Увидели колею, канавку, в которой тихо журчала подземная вода, стены из бревен, бревенчатый потолок...

Они шли штреком. И то, что показалось им потолком и стенами, было только крепью, делом рук дяди Онисима или его товарищей. И случись старина тут, он уж объяснил бы ребятам, что крепили тут, как обычно, неполным дверным окладом; вот этот верхний столб потолка — «верхняя», или «матка», эти боковые — «стойки», а был бы еще нижний столб, уж он был бы «лежан», или «порог», и тогда дверной оклад был бы полный. И стойки ставили тут трапецией: видишь — внизу шире, а кверху — уже; и замок делали прочно, в лапу; и на этой-то крепи все держится, вся земная толща, и кабы не было дяди Онисима, все б тут к черту рухнуло и завалилось...

Но Виктор и не стал бы слушать его сейчас. Он шел по шахте, как очарованный. И его пылкому воображению представлялось уже, что попал он в подземный дворец или в старинный рыцарский замок. Колоннады, колоннады, колоннады вокруг и длинный строй парадно распахнутых настежь дверей. А он идет этой анфиладой. Шахтер Виктор Первый, и под светом его лампочки расступаются перед ним арки и неслышно, незримо, как в сказке, все распахиваются и распахиваются двери.

— Грибами пахнет... — вдруг раздался рядом голос Андрея.

Виктор очнулся.

— Что?

— Грибами пахнет... — удивленно повторил Андрей.

— Это плесень пахнет, — отозвался из темноты, как всегда резкий, голос Светличного.

— Нет, грибами! — упрямо повторил Андрей.

Как и Виктор, как, вероятно, и все ребята, внезапно притихшие в шахте, Андрей чувствовал, что из реального мира, в котором он до сих пор жил, он попал сейчас в мир сказки.

Ему казалось, что вокруг них лес. Не обыкновенный лес, не такой, что синеет за Пслом, а лес волшебный; смутно припоминалось Андрею, что уж он когда то, давным-давно слышал о нем. В детстве, что ли? От бабушки?

В этом подземном лесу нет на деревьях ни ветвей, ни листьев, ни шуршания папоротников под ногами, ни шорохов травы, ни птиц. Не шелохнутся здесь голые стволы, нет на них ни гнезд, ни даже коры.

Это уснувший, окаменевший, заколдованный лес. И течет в нем подземная Река Жизни; кто искупается в ней — будет жить вечно.

Чем они были при жизни, эти голые стволы? Деревом, человеком, великаном? В этом очарованном лесу все необычно. Здесь бродить интересно и чуть-чуть страшно.

— Эй, голову береги! — закричал впереди десятник.

Андрей вовремя втянул голову в плечи: перед ним висела переломленная балка. Она болталась, как перебитая рука великана, а за ней дальше еще и еще свисали сломанные бревна, словно была здесь недавно битва, словно могучий бурелом прошелся тут по лесу.

— Это отчего же? — спросил из тьмы чей-то испуганный голос: Андрею показалось — голос Братченко.

— Жмет! — коротко объяснил десятник. — Давит!

И все сразу поняли, что «жмет», и притихли.

«Жмет» земля (шахтер сказал бы: порода)! Жмет сверху, давит с боков; Андрей заметил, что кое-где и боковые стойки выдавились из общего строя крепи, припали, как раненые, на одно колено. А за ними грозно и тускло уже поблескивала пустая порода.