Читать «Суть времени #8» онлайн - страница 17

Значит, весь этот разговор о проекте "Модерн" зачем нужен? Потому что этот разговор о проекте "Модерн" говорит о том, как устроен мир. Мир устроен на основе определённых регуляторов, которых у нас нет. Называются "закон".

Закон. Мы были всегда построены по-другому. В России с эпохи Петра, а то и раньше, не было регуляторов, связанных с традицией, потому что Пётр довольно круто разорвал с традицией. Правильно он сделал или нет – не будем объяснять, не будем сейчас это обсуждать. Пётр – великий человек, допустивший массу ошибок. Неважно. С традицией было покончено. Но и закона в том виде, в котором он существует в классическом модернистском государстве, тоже никогда не возникло. Сравни русские поговорки: "Закон – что телеграфный столб…" или там "закон – что дышло…". И так далее, и тому подобное.

Что же оказалось, если традиционные регуляторы не работают и закон не работает? Культура. Россия показала, что культура может взять на себя роль регулятора. И уже этим она показала, что она идёт не путём модерна, при котором регулятор главный – закон, а другим путём. Принципиально другим. С этой точки зрения, ни Екатерина, ни все прочие тоже не являются классическими модернизаторами. Это относится не только к Сталину. И коллективизм сталинский – есть следствие культуроцентричности России, возвращение к культуроцентричной традиции. Не традиции модерна, а традиции альтернативных форм развития макрочеловеческих общностей, макросоциальных общностей.

Сейчас вернуться к построению модерна – регуляторов в виде закона, формированию нации на основе этоса, культуры, языка, гражданства, то есть на основании, ликвидирующем всякие племенные рефлексы… Здесь говорят: "Россияне или русские?" Русские, да. Но русские и русы – это разное. Никто не запрещает гордиться тем, что рус, что роду-племени такого, ради бога. Но род и племя в национальном государстве уходят в сферу частной жизни. Они не могут быть средством программирования государственной идентичности. Как только они им становятся – идентичность рушится. На что и делается ставка в так называемом уменьшительном национализме.

Это ещё не всё. Политическая система, в которой есть две партии, она же что предполагает? У неё же есть рамка. Почему эти партии – демократическая и республиканская – не грызутся друг с другом насмерть, точнее, не грызлись? Потому что есть рамка, которая называется "консенсус модерна". И как только рамка рушится – эти две партии смотрят друг на друга в прорезь оптического прицела. Я это вижу повсюду. От Англии, Франции, Германии – до Соединённых Штатов и Израиля. Всюду это так. Нет рамки модерна – всё, рушится консенсус этих двух партий.