Читать «Русский диптих» онлайн - страница 23

Речь, странным образом, вызвала бурные овации в зале. Сидящее на сцене партбюро завода поморщилось, но тоже похлопало. Воодушевленные примером, а, возможно, и успехом Никанорова, рабочие стали один за другим лезть на сцену. Первым выскочил к трибуне ударник, токарь Кочкин.

– Товарищщщщи! – начал он, намеренно растянув «щ», словно готовя присутствующих к речи. – Щпзыз, товарищи, становится джцкз, и ргвч никогда не зхфврп, даже если врпнр!

Эта короткая речь произвела еще бо́льший фурор. Зал буквально взорвался аплодисментами. А Кочкина тут же сменил фрезеровщик Зуев. Он тоже горячо и яростно произнес несколько фраз, большая часть которых состояла из подобных труднопроизносимых слов. И тоже заслужил одобрительный свист и хлопки. Выступление стало сменяться выступлением. Разгоряченные ораторы забирались по очереди на сцену и кидали загадочные согласные в зал. Зал отвечал им бурными овациями, после чего ораторы быстро сбегали вниз на свои места, откуда уже сами аплодировали новому оратору. Выступил даже моральный разложенец и алкоголик клепальщик третьего разряда Буйков, которому на прочих заседаниях мало того что слова не давали, так еще и выносили всякие выговоры: то строгие, то устные, то с предупреждением, то без. Такой активности от замученных бесконечными собраниями рабочих партбюро не ожидало. Тем более оно не ожидало, что энтузиазм выступающих так быстро перекинется на зрительный зал. И уж меньше всего оно ожидало, что на почве этих бессмысленных, хотя и яростных выступлений может возникнуть что-то похожее на словесную перепалку. Это случилось, когда на сцену, пыхтя от напряжения, вскарабкался толстый сварщик Кулешов. Дорвавшись до трибуны, он тут же завопил срывающимся голосом:

– Щзых в следующем году будет джфык и зхкыр!

– А хвыкщ или цывш? – набравшись смелости, крикнула с места диспетчер Дронова.

В зале раздались смешки, а смущенный Кулешов ответил:

– Хвыкщ, хвыкщ, конечно!

– Цывш теперь, Дронова, это уже скорее зкрвуч! – громко пожурил Дронову, сидящий рядом старый бригадир Жулебин.

Тут зал почему-то неодобрительно загудел.

– Зкрвуч тоже, знаете ли, не хвычкуц, тем более на целый год! – неожиданно крикнул из дальнего угла слесарь Семагин, из которого обычно двух слов было не вытянуть. Если не считать нецензурных.

Реплику Семагина поддержало несколько рабочих.

– Это, товарищи, ждкщы какой-то! Хрц и дырц!

– Дырц за прошлым годом хыцч! – ответил раздраженный этой поддержкой Жулебин.

Партбюро с растущим смятением следило за этой перепалкой, в которую включалось все больше и больше народа. О чем шла речь, они понятия не имели, но складывалось ощущение, что в данный момент решается что-то важное и, что самое страшное, без их участия. Они переводили растерянные взгляды с одного кричащего рабочего на другого и чувствовали, что сходят с ума.

– До драки бы не дошло, – прошептал замдиректора завода на ухо секретарю партячейки.

– М-да, – неопределенно протянул секретарь.

Он понимал, что надо как-то заканчивать эту фонетическую вакханалию, но не знал как. К тому же он надеялся, что авось само рассосется. Но когда кто-то крикнул: «Кывщ требую поставить на голосование!», а зал ответил одобрительными аплодисментами, понял, что само не рассосется.