Читать «Волшебная гора (Главы 1-5)» онлайн - страница 254

______________

* Да почиет в мире (лат.).

** Да будет тебе земля легка. Дай ему, господи, вечный покой (лат.).

- Тут я с тобой согласен, - сказал Иоахим. - Я, конечно, тоже не выношу расхлябанности и распущенности, дисциплина безусловно необходима.

- Да, ты говоришь это как военный, и я допускаю, что на военной службе такие вещи понимают. Вдова была совершенно права, что ваша профессия приучает к серьезности и что всегда надо быть готовым иметь дело со смертью. Вы носите мундир, он хорошо сидит и опрятен, у него стоячий воротник, и это придает вам известную осанку. А потом у вас иерархия и послушание, вы церемонно отдаете друг другу честь - все это в испанском духе, благочестиво и по существу мне нравится. Надо бы, чтоб и среди нас, штатских, больше было этого духа, в наших нравах, в нашем поведении, мне это ближе, я считаю это более уместным. На мой взгляд, мир и жизнь таковы, что следовало бы всем носить черное, накрахмаленные брыжи, а не наши воротнички, и обращаться друг с другом истово, сдержанно, строго соблюдая форму и в неизменных помыслах о смерти - так, по-моему, было бы лучше, нравственнее. Видишь ли, это еще одна из ошибок Сеттембрини - самомнение, что ли... Хорошо, что разговор зашел об этом. Он не только воображает, что присвоил себе все виды человеческого достоинства, но и все виды морали - с его пресловутой "практической работой для жизни", прогрессивными воскресными празднествами (как будто именно в воскресенье не о чем и подумать, кроме прогресса) и систематическим "искоренением страданий", и помочь этому должен словарь; впрочем, ты об этом не знаешь, но мне он в порядке поучения рассказал... да, что хочет их систематически искоренять с помощью словаря. А если мне именно это кажется аморальным, что тогда? Ему я, конечно, этого не скажу, он же меня в порошок сотрет своими пластическими речами, да еще заявит: "Предостерегаю вас, инженер!" А думать по-своему мне все-таки хочется: "Сир, даруйте же свободу мысли!"{411} Я хочу тебе кое-что сказать, - закончил он. (Они уже были в комнате Иоахима, и тот стал собирать все нужное для лежания.) - И скажу тебе, что я решил: вот мы живем здесь дверь в дверь с умирающими людьми, с величайшим горем и страданьем, и не только притворяемся, будто это нас совершенно не касается, но нас и со стороны оберегают, нас щадят, лишь бы мы никак с этим не столкнулись и ничего такого не заметили. Австрийца они тоже тайком унесут отсюда, пока мы ужинаем или завтракаем. И я считаю это безнравственным. Помнишь, как Штёриха разъярилась только от того, что я упомянул о его смерти? Это уж просто дурость какая-то, и если она настолько невежественна, что воображает, будто слова "тише, тише, словно мыши" - из "Тангейзера"{412}, как выяснилось на днях за столом, - то она все-таки могла бы иметь побольше душевной чуткости и другие - тоже. И вот я решил впредь уделять больше внимания тяжелобольным и "морибундусам" санатория, мне и самому это пойдет на пользу - наше сегодняшнее посещение уже подействовало на меня в каком-то смысле благотворно. Бедняга Рейтер из двадцать седьмой комнаты, которого я в первые дни после своего приезда как-то увидел через раскрытую дверь, наверняка давно уже ушел ad реnates, и его потихоньку убрали отсюда - у него и тогда уже были какие-то чересчур большие глаза. Но есть другие, в санатории все комнаты заняты, в пополнении нет недостатка, а сестра Альфреда, или "старшая", или даже сам Беренс, конечно, помогут нам установить связь с тем или другим больным, я думаю, это будет нетрудно. Допустим, приближается день рождения какого-нибудь "морибундуса", и мы узнали об этом - это же всегда можно узнать. Ну вот! И мы посылаем ему или ей, смотря по тому, кто это, горшок цветов - в знак внимания от двух неведомых коллег "с сердечными пожеланиями скорейшего выздоровления"; слово "выздоровление" всегда вежливо и уместно. Потом наши фамилии будут, конечно, названы, и он или она, как бы они ни были слабы, передадут нам через дверь дружеский привет, а может быть пригласят зайти на минутку, и мы, до того, как он или она отойдет в вечность, еще обменяемся с ними несколькими человечными словами. Вот как я себе это представляю. Ты не согласен? Что касается меня, то я решил твердо.