Читать «Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 8-10» онлайн - страница 7

{08016}

его власти над природой. Сам он очень красив, оригинален, и жизнь его, независимая, свободная, чуждая всего житейского, похожа на жизнь птицы. - Становится свежо, - сказала Ольга Ивановна и вздрогнула. Рябовский окутал ее в свой плащ и сказал печально: - Я чувствую себя в вашей власти. Я раб. Зачем вы сегодня так обворожительны? Он всё время глядел на нее, не отрываясь, и глаза его были страшны, и она боялась взглянуть на него. - Я безумно люблю вас... - шептал он, дыша ей на щеку. - Скажите мне одно слово, и я не буду жить, брошу искусство... - бормотал он в сильном волнении. - Любите меня, любите... - Не говорите так, - сказала Ольга Ивановна, закрывая глаза. - Это страшно. А Дымов? - Что Дымов? Почему Дымов? Какое мне дело до Дымова? Волга, луна, красота, моя любовь, мой восторг, а никакого нет Дымова... Ах, я ничего не знаю... Не нужно мне прошлого, мне дайте одно мгновение... один миг! У Ольги Ивановны забилось сердце. Она хотела думать о муже, но всё ее прошлое со свадьбой, с Дымовым и с вечеринками казалось ей маленьким, ничтожным, тусклым, ненужным и далеким-далеким... В самом деле: что Дымов? почему Дымов? какое ей дело до Дымова? Да существует ли он в природе и не сон ли он только? "Для него, простого и обыкновенного человека, достаточно и того счастья, которое он уже получил, - думала она, закрывая лицо руками. - Пусть осуждают там, проклинают, а я вот на зло всем возьму и погибну, возьму вот и погибну... Надо испытать всё в жизни. Боже, как жутко и как хорошо!" - Ну что? Что? - бормотал художник, обнимая ее и жадно целуя руки, которыми она слабо пыталась отстранить его от себя. - Ты меня любишь? Да? Да? О, какая ночь! Чудная ночь! - Да, какая ночь! - прошептала она, глядя ему в глаза, блестящие от слез, потом быстро оглянулась, обняла его и крепко поцеловала в губы. - К Кинешме подходим! - сказал кто-то на другой стороне палубы.

{08017}

Послышались тяжелые шаги. Это проходил мимо человек из буфета. - Послушайте, - сказала ему Ольга Ивановна, смеясь и плача от счастья, - принесите нам вина. Художник, бледный от волнения, сел на скамью, посмотрел на Ольгу Ивановну обожающими, благодарными глазами, потом закрыл глаза и сказал, томно улыбаясь: - Я устал. И прислонился головою к борту. V Второго сентября день был теплый и тихий, но пасмурный. Рано утром на Волге бродил легкий туман, а после девяти часов стал накрапывать дождь. И не было никакой надежды, что небо прояснится. За чаем Рябовский говорил Ольге Ивановне, что живопись - самое неблагодарное и самое скучное искусство, что он не художник, что одни только дураки думают, что у него есть талант, и вдруг, ни с того, ни с сего, схватил нож и поцарапал им свой самый лучший этюд. После чая он, мрачный, сидел у окна и смотрел на Волгу. А Волга уже была без блеска, тусклая, матовая, холодная на вид. Всё, всё напоминало о приближении тоскливой, хмурой осени. И казалось, что роскошные зеленые ковры на берегах, алмазные отражения лучей, прозрачную синюю даль и всё щегольское и парадное природа сняла теперь с Волги и уложила в сундуки до будущей весны, и вороны летали около Волги и дразнили ее: "Голая! голая!" Рябовский слушал их карканье и думал о том, что он уже выдохся и потерял талант, что всё на этом свете условно, относительно и глупо и что не следовало бы связывать себя с этой женщиной... Одним словом, он был не в духе и хандрил. Ольга Ивановна сидела за перегородкой на кровати и, перебирая пальцами свои прекрасные льняные волосы, воображала себя то в гостиной, то в спальне, то в кабинете мужа; воображение уносило ее в театр, к портнихе и к знаменитым друзьям. Что-то они поделывают теперь? Вспоминают ли о ней? Сезон уже начался, и пора бы подумать о вечеринках. А Дымов?