Читать «Полное собрание сочинений. Том 1» онлайн - страница 94
Толстой Л.Н.
— Какъ ты думаешь, Турокъ, спросилъ папа, садясь на лошадь, у дозжачаго — куда намъ нынче хать?
Папа всякой разъ длалъ этотъ вопросъ, отправляясь на охоту, и всякой разъ, какъ и теперь, получалъ тотъ же отвтъ: «Куда вамъ будетъ угодно». — «Нтъ, да ты какъ ты думаешь? Ежели намъ въ дубки хать, такъ съ одной стороны тамъ еще хлбъ не снятъ, a за то ужъ врно тамъ найдемъ. Въ Калиновомъ же Богъ знаетъ, будетъ ли что нибудь».
— Въ Калиновымъ то оно такъ-съ, да вчера вечер[омъ] тамъ Ермолай лисицу видлъ, какъ въ лсъ за дровами ходилъ, говоритъ, матерая, какъ волкъ точно.
— Ну такъ подемъ въ Калиновой, а оттуда дуброву и эти мелочи захватимъ.
— Какъ вамъ будетъ угодно-съ.
Ршено было въ Калиновой, и мы похали. — Турокъ открывалъ шествіе, за нимъ пестрымъ кружкомъ бжали сомкнутыя гончія. Жалко было смотрть, какая участь постигала ту неосторожную, которой вздумывалось отстать: ей надо было за шею перетянуть свою подругу и, сверхъ того, одинъ изъ выжлятниковъ, исполняя свою обязанность, не пропускалъ этаго случая, чтобы ударить ее арапникомъ, крикнувъ «въ кучку».
Подъхавъ къ Калиновому, мы нашли линейку уже тамъ и, сверхъ всякаго ожиданія, еще тележку въ одну лошадь, на середин которой сидлъ буфетчикъ и держалъ что-то въ салфетк между ногъ; съ одной стороны торчалъ самоваръ, и еще были кое какія привлекательные узелки. Нельзя было ошибиться — это былъ сюрпризъ: чай на чистомъ воздух, мороженое и фрукты. Радость наша была неописанная. — Чай въ чайной не доставлялъ никакого удовольствія; изъ буфета — очень малое; на балкон было очень пріятно, но на воздух, тамъ, гд никогда не пьютъ чай, гд-нибудь подъ березой, это было верхъ наслажденія. — Турокъ слзъ съ лошади и, выслушавъ подробное наставленіе съ величайшимъ вниманіемъ, какъ ровняться и куда выходить, наставленіе, которое, впрочемъ, ему было совсмъ не нужно — онъ всегда длалъ по-своему — разомкнулъ собакъ, слъ опять на лошадь и, потихоньку посвистывая, скрылся за молодыми березками. — Разомкнутые гончіе прежде всего выразили маханьями хвостовъ свое удовольствіе, потомъ встряхнулись, сдлали все это и еще больше того около, неизвестно почему избранныхъ ими, кустиковъ, что длаютъ солдаты, когда имъ говорятъ «оправься», и принялись серьезно за дло. Намъ дали по собак, которую мы должны были держать на платк, слзли съ лошади и разослали по разнымъ мстамъ. Меня послали довольно далеко. Я бросился опрометью туда. То собака меня тащила, то упиралась, я торопился и дикимъ голосомъ кричалъ у... у... наконецъ, запыхавшись, добжалъ и услся въ трав. Настала минута ожиданья. — Разумется, воображеніе мое ушло далеко впередъ дйствительности. Уже я пятаго зайца самъ затравливалъ и даже одну лисицу, какъ отозвалась одна гончая. [40] Тутъ ршительно я пришелъ въ неописанное волненіе. Глаза выкатились у меня изо лбу, потъ катился градомъ, и капли его, хотя и щекотали меня, сбгая по подбородку, я не вытиралъ ихъ, я не переводилъ дыханія и съ безсмысленной улыбкой смотрлъ то на лсъ, то на собаку. Мн казалось, что ршается моя участь, и что минуты ршительне этой въ жизни быть не можетъ. Но положеніе это было слишкомъ неестественно, оно не могло продолжатся. Гончіе все гоняли; зайца не было, я сталъ смотрть по сторонамъ. Подл самаго меня муравей тащилъ огромную соломину и, хотя она цплялась безпрестанно, онъ продолжалъ тащить, поворачиваясь съ боку на бокъ. Его постоянство и сила обратили мое особое вниманіе, тутъ же на бду мою прилтела бабочка. Въ ней ничего не было особеннаго, — желтая с б[лымъ] — но она такъ ми[ло] покружилась надъ длинн[ымъ] блымъ цвточк[омъ], потомъ услась и только изрдка взмахивала жолтыми крылышками, наконецъ совсмъ замерла. Видно было, что ей пріятно, очень пріятно: солнушко ее пригрло. Въ это время Жиранъ рванулся. Не знаю, что сдлалось съ бабочкой, я оглянулся и увидлъ.... на опушк, одно ухо приложилъ, другое поднялъ, перепрыгиваетъ заяцъ. Вс мои планы
