Читать «Девочка из Пентагона» онлайн - страница 17
Мариэтта А. Роз
— Тебе стыдно! Стыдно! — орал Колька. — Ты — врунья! А собралась стать пионеркой! Ты врёшь своим товарищам! Врёшь родителям!
— Купцов! Калачиков! Рублёв! — Людмила Михайловна покраснела. — Что за поведение перед директором и завучем по воспитательной работе! Сядьте немедленно! Левадная! Шадрин! Мы за вас стыдно!
«А мне за Вас, Людмила Михайловна!» — чуть не закричала я. Но не крикнула. Промолчала.
Все промолчали.
И за нас стыдно.
Машка расплакалась.
Кольку это только распалило. Он стыл прыгать, кричать:
— Поклянись, что никогда больше не будешь врать!
Машенька!
Машка подняла свое красное, заплаканное лицо. Посмотрела на нас.
— Клянись! Перед всем классом клянись.
— Я честное пионерское…
— Не смей! Забрызгал слюной Колька. — Ты ещё не пионерка! И никогда ей не станешь!
— Я… клянусь… — Машка закрыла лицо руками.
Не надо, Маша!
— Я больше… никогда… не буду врать…
Машка шла быстрым шагом, сгорбившись. Мы бежали за ней, кричали. Она даже не оглядывалась.
На следующий день она не пришла в школу. После занятий мы все — уже пятеро! — пошли к ней. Открыла тётя Зина.
— Маша болеет. К ней нельзя, — сказала она и захлопнула дверь.
Маши не было всю неделю! К ней не пускали, трубку она не брала. Мы даже не видели её в окне.
Колька ходил гордый, довольный. А Толик помрачнел, перестал играть в шахматы. Теперь он просто сидел на перемене, сложив руки на парте, уставившись в одну точку. Да и вообще все мы стали какими-то не такими! Весь класс. Вся школа. Без Машки всё почему-то стало совершенно другим. Ненастоящим. Чужим.
А в следующий понедельник случилось вот что!
На третьем уроке я отпросилась в туалет. Наш девчачий туалет, находится рядом с лестницей, и на этой лестнице я увидела дядю Костю, Машкиного отца! Он поднимался на третий этаж! Я окликнула его. Он обернулся.
— Маша болеет, — быстро сказал он. — Женя, где у вас здесь кабинет директора?
Я показала.
Мне стало холодно и страшно.
Я бегом кинулась в класс.
— Атас! Атас! — запрыгала я на месте, пытаясь привлечь внимание друзей. Но ребята сосредоточенно что-то писали в тетрадках: увы, сразу же после первого класса нас рассадили: Людмила Михайловна посчитала, что мы слишком сильно друг друга отвлекаем.
— Левадная, что ты прыгаешь, как блоха, — сделали мне замечание.
А! всё равно!
— Дядя Костя здесь! — зашипела я на весь класс. — Дядя Костя! Он к директору!
Толик вытянулся, побледнел. Вскочил.
— Рублёв! — заорала учительница, но в классе его уже не было. — Дневник его сюда. Калачиков, ты слышишь?
Ещё один Сашка смотрел на распахнутую дверь и не слышал.
— Твой дневник тоже потребовать?
Тогда ещё один Сашка встал и пошёл. Шёл он непривычно. Резко, ломко. На учительский стол он положил два дневника.
— Калачиков, это что такое? — взревела Людмила Михайловна.
— А вот что! — И ещё один Сашка ушёл.
Просто ушёл!
И мы тоже — Сашка, Вовка, я — встали, положили на стол дневники и ушли.
… Толик всё ещё стоял на лестнице.
— Машку переводят в другую школу… — сказал он.
Нам поставили «двойки» за поведение. Вызвали родителей в школу. Разобрали на собрании. Все качали головами. Сперва просили, чтобы мы извинились. Потом требовали. Потом орали. А мы молчали.