Читать «Содержание» онлайн - страница 27
User
затруднить расследование.
Тогда я не предполагал, что пройдет полтора года и С.С.
Виленский, разобравшись в истории моего отца, преодолеет
совершенно невероятные препятствия и добьется исполнения
отцовского Реквиема на IV конференции «Сопротивление в
ГУЛАГе». Но до этого концерта, состоявшегося 29 мая 2002-го
года под управлением Рудольфа Баршая, еще надо было дожить.
XXIV
История «Маргариты»
А теперь я хочу сказать два слова о том, как возникли «Песенки
Маргариты».
Как-то раз весной, страдая от бессонницы, мой отец вышел
прогуляться. Было раннее утро, и улица была пустынна. Тут он
увидел молодую пьяную женщину совершенно исключительной
красоты, которая в разорванном платье шла ему навстречу. Его
поразило выражение смеси отчаяния и отрешенности на ее лице.
Когда он вернулся домой, то открыл первую часть «Фауста» в
пастернаковском переводе и начал читать. Он так и не смог
оторваться, пока не дочитал до конца.
А потом сел сочинять свою «Маргариту».
Кстати, эту семейную историю Карпинскому тоже рассказывали.
Сочиняя, отец так сильно концентрировался, что казалось, будто
вся комната пронизана магнитными силовыми линиями. Мне в
этой комнате ни над чем сосредоточиться уже не удавалось.
Время от времени он начинал сражаться с пастернаковскими
текстами, если они не соответствовали его музыкальным
требованиям. Бывало, что и меня звал себе на помощь.
И если получалось так, как ему было надо, радовался.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Вольпина
Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, математик, поэт и
правозащитник, для меня всегда был и останется Аликом
Вольпиным, с которым я познакомилась в Ашхабаде, куда были
эвакуированы во время войны некоторые факультеты
Московского университета. Потом, уже в Москве, он часто бывал
у нас дома, и мы с ним много гуляли по Тверскому бульвару. Он
пытался мне объяснять принципы квантовой механики и теории
относительности (по правде говоря, это было не по адресу), читал
наизусть по-французски стихи Верлена и Бодлера и свои
собственные, из которых мне врезались в память на всю жизнь
некоторые строчки.
Открыв для себя такого небанального человека, я перезнакомила
его со своими друзьями, в том числе и с двумя композиторами –
Шурой Локшиным (который, как и Алик, восхищался Эдгаром
По и Бодлером) и его приятелем Мишей Мееровичем. Они тоже
водили его за собой по знакомым и по ресторанам и, бывая в
подпитии, перелезали через заборы, ходили по крышам каких-то
сараев и что-то декламировали, весьма для того времени
рискованное.
Это был 1949-й год – год борьбы с космополитизмом и
формализмом. Оба композитора по этой причине были изгнаны
из Консерватории и зарабатывали на жизнь (надо сказать, по тем
временам совсем неплохо) игрой в четыре руки на самых
разнообразных площадках и сочинением музыки для
кинохроники. Новые друзья, по-видимому, Алику нравились. А
летом 1949-го года его арестовали.
О том, что Алик Вольпин сильно изменил свое отношение к
кругу наших общих музыкальных знакомств, я узнала из его
письма, присланного уже из ссылки, в котором он мне советовал
