Читать «Содержание» онлайн - страница 15

глаза два эпизода, относящиеся к 1972-ому году:

« <…> Первым «источником» показаний была запись моего

интервью Си-Би-Эс, приложенная к делу и очень понравившаяся

при чтении, следователь по ней инструктировал свидетелей

(здесь и далее курсив мой. – А. Л.), считая, видимо, что раз я то-

то и то-то говорил корреспонденту Си-Би-Эс, так мог повторить

и в лагере. Вторым «источником» было собственное воображение

зэков, подогреваемое желанием угодить начальству. Показывая,

что я постоянно выключал радио – что правда, добавляли, что я

называл передачи «коммунистической блевотиной» – чего я не

делал. <…> »*

« <…> Грязнев, верзила со змеиной головой, сидевший за грабеж,

показал, что я называл радиопередачи «блевотина» или «блеф» –

следователь предпочел «блевотину» <…> »**.

К тому времени из диссидентской литературы я уже знал, что в

системе НКВД были распространены списки стандартных

антисоветских фраз, которые инкриминировались арестованным

гражданам, причем списки, предъявляемые интеллигентам,

отличались от списков, предназначавшихся рабочему классу***.

Я понял, что «блевотина», предъявленная на допросе Вольпину, и

та, что была приготовлена для Амальрика, почерпнуты из одного

* Амальрик А. Записки диссидента. М.: Слово, 1991, с. 305.

** Там же, с. 307.

*** См., например, Мандельштам Н. Я. Воспоминания. Книга первая.

Париж: ИМКА-ПРЕСС, 1982, с. 86.

источника. Я вспомнил рассказ Вольпина о своих допросах,

происходивших в 49-ом году («там была какая-то каша»), и мне,

наконец, стало ясно, что ему в тюрьме зачитывали именно списки

из стандартных фраз. Сам же он, насколько я его тогда понял,

продолжал считать, что все это результат доносов и показаний

многих людей.

Вот две половины ключа и склеились. Думаю, что мне нет нужды

повторять, из какого вещества они были сделаны.

Естественно, возникает вопрос: а зачем – в сталинские времена

– вообще были нужны эти списки? На очных ставках арестанту

и так припомнят все, что он сболтнул в большой компании. И за

то, что он сболтнул в большой компании, его и так можно

засадить на столько, на сколько требуется. Но человек может

начать думать. По неуловимым признакам он может вычислить

стукача, а это уже угроза всей системе.

Списки нужны были для того, чтобы стукач мог спать

спокойно, а человек, выйдя на волю, пошел бить морду

неизвестно кому.

Итак, зачем были нужны такие списки, мы выяснили. Теперь

остается понять, почему они действовали. Дело, видимо, в том,

что люди склонны переоценивать степень своей

индивидуальности. А фактически внутри одного культурного

слоя все говорят и думают примерно одно и то же.

Существенно также и то, что люди по своей природе склонны

доверять подброшенным уликам.

(Вышеприведенные рассуждения не являются моими

собственными, а заимствованы мной из диссидентской

литературы.)

Теперь я должен остановиться на том, почему Вольпин, следуя

ходу своих рассуждений, был вынужден считать моего отца

недалеким человеком.

Действительно, в «деле» Вольпина имелось более чем достаточно