Читать «Западный край. Рассказы. Сказки» онлайн - страница 94

Даже соседи, видевшие Ниа в тот день, когда его захватили в плен и он сидел на земляном полу комитетского дома, теперь вряд ли признали бы его. И прежде всего из-за выбритой его головы. От украшавшей его тогда великолепной кудрявой шевелюры осталась сейчас лишь прядь на макушке. Ниа пожелал сделать себе прическу, как у парней мео в прежние времена. Но теперь он и вовсе выглядел белой вороной, потому что мужчины мео еще с той поры, когда перешли в партизанский край, привыкли стричь волосы коротко и никто не отращивал больше длинных косм.

Когда товарищи из госбезопасности доставили Ниа в Финша, Зианг Шуа, растревоженная и взволнованная, спросила:

— Ему разрешили вернуться, чтобы он снова стал моим сыном?

И провожатые, улыбнувшись, ответили:

— Да…

Но никто ничего не объяснил ей подробнее.

Каждый день Тхао Ниа с топором на плече уходил в лес за хворостом. А случалось, он по нескольку дней кряду вместе с матерью и сестрой пропалывал кукурузу.

И Зианг Шуа все больше убеждалась, что он и в самом деле Ниа, ее первенец. Она уже и думать забыла про перевоплотившегося покойника из речки Намнгу. Сын, как и прежде, был усерден в работе и терпелив, а это ли не извечные свойства мео? Только вот косырь[71] держать разучился и лезвие его, скользя по траве, не срезало ни единой былинки. Оно и понятно: сколько уж лет не доводилось ему работать в поле, оттого руки его и ноги сделались слабыми и дряблыми, и кожа на них побелела, а лицом, полным и одутловатым, смахивал он на купца Цина, что приходил сюда когда-то с вьючными караванами.

Ниа был неизменно замкнут и хмур и, случалось, педелями не раскрывал рта. Как-то решил он развлечься — пройтись по ближним деревням, — но, когда люди стали его расспрашивать о том о сем, он отвечал неохотно и уклончиво, а вернувшись домой, вновь замолк, словно онемел. Сожалел ли он о чем или тосковал по оставленной на чужбине жене? Только мысли его, судя по всему, блуждали где-то далеко, и не радовался он семье и родному крову. Верно, тяготели еще над ним какие-то тайные силы. В такие дни Зианг Шуа не узнавала в нем прежнего своего Ниа.

Однажды вечером, оставшись наедине с матерью, он спросил:

— А знаете, мама, в Лаосе мео давно позабыли нужду и лишения.

Она усомнилась в его словах и подумала: «Нет, здесь что-то не так… Я ведь помню, едва пришло Освобождение, народ всем миром кинулся разбирать дом уездного начальника; уносили все — даже камни из основания колонн, и каждый, кого ни возьми, был доволен и счастлив. Прежде начальник прибирал к рукам чужое добро, а нынче все его богатства достались людям. Начальник был свиреп и кровожаден, словно тигр с обрубленным хвостом, который, сожрав коней и быков, бросается на людей. Сколько ведь бились, покуда изгнали его прочь. А в Лаосе, говорят, по-прежнему правят чины да начальники. Как же там люди могут жить безбедно? Вот ведь и председатель Тоа сбежал оттуда. Нет, неправду он говорит!»