Читать «Западный край. Рассказы. Сказки» онлайн - страница 49

Хозяин молча встал и ушел в дом. Нгиа услыхал, как в дальнем углу хижины, где стоял алтарь предков[36] раздалось мерное позвякивание монет в буйволовом роге[37]. Старик заклинал души умерших. Видно, его встревожил приход незнакомца и он вопрошает духов — к добру это или к худу. Вскоре он вышел и уселся щипать джут. Наверно, ответ духов успокоил его.

Бывая в деревнях, Нгиа нередко встречал таких вот стариков — в общем-то незлобивых, но одержимых всяческими суевериями. И он решил, что тревожиться не о чем.

Надвигались сумерки, но старик не бросал своей работы. Нгиа сходил нарезал травы, подвел коня и привязал его к свае под домом. Он уже не раз убеждался: люди здесь, в горах хотя и немногословны, но добры и радушны. И он решил располагаться на ночлег.

Когда совсем стемнело, хозяин наконец разогнул спину и встал.

«Может, он прокаженный, — подумал Нгиа. В деревнях раньше был обычай забивать прокаженных насмерть, и потому люди, даже если они просто начинали кашлять, из страха перед соседями уходили в лес и жили там в одиночестве. Но ноги старика, крепкие и мускулистые, стоят уверенно и твердо, как у рыбака, бросающего с лодки невод. Нет, старик, конечно, здоров. А может, односельчане изгнали его, заподозрив, будто он одержим бесом и насылает на людей порчу? Ведь стала же когда-то жертвой дикого поверья Зианг Шуа с детьми… Что, если здесь в глуши живы еще варварские обычаи? Так оно, видно, и есть: люди считают его одержимым бесом, и потому он не смеет заговорить со мной. Вот беда-то!.. Надо бы сказать старосте Пангу: пусть уговорит старика перебраться в деревню. Не бросать же его здесь одного…»

* * *

Но Нгиа ошибся.

На самом деле все обстояло совсем не так. Старик вовсе не был уроженцем Финша, не болел он проказой и не слыл одержимым бесом. Просто жил, как все старики бедняки из племени са. Дожив в одиночестве до преклонных лет, они оседают обычно там, куда занесут их нужда и скитания, и никому до них нет дела.

Бог знает, когда поселился здесь этот старик. Вот уж который год, если в Наданге хворал кто-нибудь, его призывали в деревню сотворить заклинание. Конечно, и деревенским старцам ведомы были заклятья, но соседи предпочитали звать человека со стороны.

Людям казалось, будто испокон веку живет он в здешних краях. Да и сам старик мало что помнил. Припоминал лишь: с той поры, как подрос и выучился ловить рыбу, плести шалаши, что ставят на лодках, да мастерить помосты на сваях, прошел он — от верховьев до устьев — три реки, покуда на склоне лет не забрел сюда, к берегам Намма.

Так миновала жизнь — в поисках пропитания прошел человек по трем рекам, но осталось у него все та же горькая доля, та же печальная песня. Пел старик хорошо, его голос так и брал за душу. Когда выходил он на рыбную ловлю и, бредя по воде, затягивал «Жалобу услужающего в чужом дому», люди старались уйти подальше, чтоб не слыхать его голоса, но у них не хватало сил уйти; хотелось плакать, хотелось заставить старика умолкнуть, но они сами просили его: «Пойте… Спойте еще про тяжкую нашу жизнь».