Читать «Газета Завтра 918 (25 2011)» онлайн - страница 43

Д.О. Как вам видится будущее?

О.П. Я хотел бы видеть страну, которая развивается не путём обновления, а путём сбережения своих богатств — духовных, народных, стратегических. Но именно накоплением и продолжением своей национальной, то есть русской традиции. Мы же не можем жить своей традицией. То есть у русских нет права на свою культурную самостоятельность, историческую память. Национальный статус русских, в отличие от якутов или башкир, никак не гарантирован. Но мы имеем такое же право на своё образование, свою культуру, жизнь в рамках своей традиции. У русских же нет права и на родину. Ведь у нас 20 миллионов русских вне России! Но по официальным программам возвращаются на родину, гражданство получают единицы. Если мы видим подобное отношение государства к своему народу, то как мы должны к нему, государству, относиться? Нас пичкают какими-то идеологическими проектами. Но идеология приходит тогда, когда нет веры… Нам этими идеологическими проектами заменяют то, что держало нас слитно веками, сделав из племён народом, — христианскую веру.

Д.О. Во что вы верите?

О.П. Верю — что если мы будем с Богом, то и Бог будет с нами. Правители приходят и уходят, пусть меняются эпохи, но остаётся это святое — родина и вера. Весь этот проект обновления России — предательство её национальных интересов. Нас учили предавать. Предательство, продажность — суть одно. Лишить народ своей традиции — всё равно что стыда и совести лишить. Теперь они сами не понимают, как остановить все те чудовищные процессы, которые запущены? Ведь у нас сейчас продажно всё и вся… Исправить невозможно такое. Нет способов таких, средств. Это и называется вырождением. Только принуждение что-то остановит. Только если каждое преступление будет иметь наказание — и это, скажем так, устрашит. Это будет борьба, когда больное будут вырезать, как вырезается раковая опухоль, которая не поддаётся лечению. Но к этому всё идёт. Нынешний продажный режим испарится. Мы получим новый, более жесткий политический режим, основанный на духовном авторитете церкви и армейском порядке. И это будет ответственная за будущее своего народа власть — или не будет уже никакой другой, самого нашего государства.

Д.О. А что будет с литературой?

О.П. Cудьба русской литературы — это безвестность. Мы забываем о своей литературе. Теряем и теряем память о ней… Я не мог бы даже сказать, что она прочитана. Пусть хотя бы прочитают — и будут помнить.

Валентина Ерофеева -- Житные мы... Вани

Вероника Кунгурцева. Похождения Вани Житного, или Волшебный Мел. — М.: ОГИ, 2010, 481 с.

Так пронзительно и обострённо, на мой взгляд, о России последних двадцати лет её жития-бытия-выживания — никто ещё не писал. То ли оттого, что взгляд женский — пристальный, но отметающий все боковые ответвления, а оставляющий только прошедшее через оценочные испытания души. То ли оттого, что главный-то персонаж этой "современной сказки" (так уж сподобилась Вероника Кунгурцева обозначить свой роман, не признаю совершенно пустого слова текст, здесь — роман или повесть, с элементами глубоко народной, исторической по своей природе волшебной фантастики) — ребёнок, мальчик-найдёныш Ваня. Так и хочется одно это имя — русскую музыку, здесь оставить… Но ведь Ваня-то у Кунгурцевой — ещё и Ваня Житный. Ну, уж тут совсем симфония русского космоса — корневого, того самого, признайтесь себе, который лежит в глубине сердца каждого из нас, если ещё не задушена, не угроблена глубинная генная память об идеале, о той самой светлой дороге жизни — одной-единственной, истинной. Был ли он когда-то вживе, этот идеал? Был ли кем-то прожит и реализован? Наверное, всё же был, иначе не ощущали бы мы его так грозно-прекрасно дышащим где-то там, за нашей спиной, в патине веков ли, тысячелетий; не тянулись бы к его робкому весеннему прорастанию в нашу жёсткую, почти механическую уже действительность.