Читать «Галина Александровна Воронская - Воспоминания» онлайн - страница 6

Отец рассказывал, что однажды в те годы шел он по Воздвиженке, навстречу ехал Буденный в открытом автомобиле. Остановив автомобиль, Буденный начал кричать на всю улицу:

— И тебя, и твоего Бабеля надо выдрать арапником!

Народ начал останавливаться и прислушиваться. Не желая привлекать всеобщее внимание, отец поспешно свернул в ближайший переулок.

Многие новеллы из „Конармии“ печатались в журнале „Красная новь“. Как-то в ложе Большого театра Сталин сказал отцу:

— Что ты печатаешь в „Красной нови“ про Конармию? Буденный очень сердится.

— Печатал и буду печатать, — ответил отец, — потому что вещь очень талантливая, а Буденный обижается напрасно.

В детстве я собирала коллекцию марок, и все знакомые наши знали, что для меня нет лучшего подарка, чем марки. Бабель как-то пообещал мне марки с Борнео, Суматры, Явы и еще каких-то диковинных стран, марки к тому же были погашенные (это особенно ценилось коллекционерами как доказательство, что марки не фальшивые). Через несколько дней Бабель зашел опять к нам, но марки забыл принести. И в утешение он подарил мне огромную коробку дорогих шоколадных конфет, но я сладкое не любила и коробку взяла с кислым лицом. Увидев мое горе, Исаак Эммануилович дал мне свой адрес и велел прийти к нему на другой день за марками. Разумеется, я пошла, еле дождавшись назначенного часа.

Жил Бабель в небольшой опрятной комнате, где-то в центре города. Обстановка и убранство были очень скромные. Вручив мне марки, Бабель настоял, чтобы я выпила у него чаю. Марок было двадцать штук, одна другой лучше, они долго были украшением моей коллекции. Мне кажется, что Бабель был почти безразличен к вещам, к уюту, в том смысле слова, в котором мы обычно понимаем. В Москве он жил временами, часто уезжая, жизнь у него была скорее кочевая, а не оседлая. Я знаю по его рассказам, что он подолгу гостил у своих друзей — военных, еще знакомых по конармии.

Приезжал Бабель и в Липецк, где в 1929 году отец мой был в ссылке. Так как у нас было тесно, то Бабель снял комнату в соседнем доме, но почти все дни проводил с отцом. Гостил он примерно дней семь. Как-то ушли мы с мамой гулять, а отец с И.Э. остались чаевничать. Отец в это время болел, и Бабель вызвался вскипятить чай в кухне на керосинке. Через несколько минут Бабель появился в комнате с кипятком. Отец удивился такой быстроте и спросил:

— Исаак Эммануилович, когда же вы успели вскипятить чай?

Бабель невозмутимо ответил:

— У соседей кипел чайник, я перелил кипяток в наш, а чтобы у них быстрее вскипело, я прибавил огня в керосинке.

Из высказываний и замечаний Бабеля запомнила:

О книге Жана Жиано „Песнь земли“: — Это великолепная вещь, это поэзия в прозе. (Бабель читал эту книгу по-французски).

— Наше время заражено каким-то „психозом бодрости“.

— Мы слишком много кричим в литературе о любви, а она требует интимного разговора, о ней надо говорить вполголоса.