Читать «Нэйма Саймон — «Красавица и Холостяк»» онлайн - страница 35

И женщина — не важно, как сильно он жаждал попробовать ее на вкус или погрузить свои шары в ее глубину — стоила его мести. Наказания за его отца.

Он улыбнулся, и его температура сравнялась с арктической.

— Разумеется, — протянул он. — А мне нужен письменный, юридически обязательный документ, отражающий все мои сделки.

На мгновение ее глаза закрылись, и, хоть она и старалась, не смогла не вздрогнуть от его атаки. Он стиснул зубы. Проклятье, да, он был холодным, первоклассным ублюдком, но, черт подери, она не заслужила этой колкости.

Сконфуженный, он сжал руки в кулаки.

— Я...

— Ты действительно чудовище, как тебя и называют, — прошипела она, а потом, развернувшись, выпрямив спину и вскинув голову, вылетела из его кабинета. Дверь закрылась с тихим щелчком, таким же эффектным, как если бы она стукнула ей со всей силы.

Значит, у котенка есть когти. И она оцарапала его до крови.

Лучше бы ему об этом не забывать.

Глава 7

Уже во второй раз за эти дни Сидней стояла у офиса корпорации ее отца. Вчера ее грудь была наполнена тревогой и осколками надежды. Сегодня же эта надежда была уничтожена признанием Терри и ее подписью на законном, обязательном договоре.

К тому времени, когда она вернулась из офиса Лукаса, договор, в котором подробно описывались условия их соглашения, уже пришел ей на почту. Почти как если бы он заранее составил документ в ожидании ее покорения его шантажу. Она усмехнулась. Никаких «почти» здесь быть не может: Лукас Оливер был одним из самых самонадеянных мужчин, которых она когда-либо встречала. Скорее всего, он нисколько не сомневался, что, в конечном счете, она капитулирует.

Распечатав, внимательно изучив, подписав договор и отправив его обратно Лукасу, у Сидней не было причин откладывать объявление ее отцу новостей о расторгнутой помолвке. В ее животе свернулся страх. Она сглотнула, прогоняя морскую болезнь, родившуюся из страха и беспокойства. Боксер избивает и причиняет боль своими кулаками, а вот ее отец использовал слова и ледяное молчание, чтобы ранить и калечить. Она была принимающей стороной таких сокрушающих ударов неодобрения слишком часто, чтобы сосчитать точно. Однако каждый раз был как первый, самый болезненный.

И вот сейчас она должна была встретиться с отцом и сообщить ему, что она не только собирается унизить его публично, закончив свои отношения с Тайлером, но и, вероятно, разрушить его длительные деловые и личные отношения с Рейнхолдсами.

Он даже не узнает, что, принимая на себя этот удар, она сохранит то, что любит больше всего. Она подвела его однажды — она не сделает этого снова.

Она втянула воздух, собираясь с духом для встречи с резким осуждением и презрением.

— Сидней.

Испугавшись донельзя, она резко вскинула голову, чувствуя, как сердце ушло в пятки.

Она моргнула. Пристально вгляделась. Опять моргнула.

Лукас стоял рядом с ней, прохладный октябрьский ветер теребил его темные волосы, будто бы тоже был не в силах сопротивляться притягательности этих густых прядей.

Ей было знакомо это чувство. Черт побери.

Он так... «привлекал» — это было таким слабым описанием той примитивной реакции, которую выдало ее тело при взгляде на его высокую, стройную, сильную фигуру, его завораживающее лицо, покрытое шрамами, и проницательные глаза цвета бирюзы. Однажды летом, когда Сидней приехала на каникулы в Виноградники Марты, местные подростки запускали фейерверки на пляже позади дома ее семьи. Даже сейчас, годами позже, она слышала шипение, искры и хлопки перед взрывом звуков и жара. То напряжение и взрыв удивительно точно зафиксировало реакцию ее тела на Лукаса, как показала вчерашняя прелюдия, безобидно именуемая поцелуем. Желание запустило в девушку свои жадные когти, и она сдалась после унизительно короткой битвы. В тот миг, когда он взял ее лицо в свои руки, контролируя и ограничивая ее движения, и запустил свой язык между ее губ, разрушив тем самым все предвзятые мнения о количестве страсти, которое у нее имелось, девушку ошеломила мысль о том, каким будет секс с этим мужчиной. Жаркий. Требовательный. Дикий. Несколько непристойный.