Читать «Мир саги. Становление литературы» онлайн - страница 153

Уже в первом русском переводе (как и в его французском оригинале) висы Харальда поняты как лирическое стихотворение, в котором выражает свои чувства автор, Харальд Сигурдарсон, он же — доблестный витязь, отвергнутый девушкой, несмотря на свои воинские подвиги и владение многими искусствами. В Моисенковском переводе книги Малле висы вводятся словами: «В сей песни он жалуется на то, что приобретенная им слава через толикие подвиги не могла тронуть Елисавету дщерь Ярослава царя российского»[70]. Такое понимание вис Харальда подхватывается в переводе Львова, получает дальнейшее развитие в переводах Богдановича и Батюшкова и находит завершение в «Песне о Гаральде и Ярославне» А. К. Толстого. О Гаральде в поэме А. К. Толстого говорится в третьем лице, и лирическое «я» появляется в ней только в прямой речи героя поэмы. Отвергнутый Ярославной, он отправляется «размыкивать горе» в воинских походах, но все время тоскует по ней («и громко взывает подъемля топор / «Звезда ты моя, Ярославна!»). Не будучи в силах забыть ее, он возвращается в Киев (хотя в сагах говорится о Новгороде, а не Киеве) и рассказывает князю Ярославу о приобретенных им богатстве и славе и восклицает: «Согласна ли ныне назваться моей, / Звезда ты моя, Ярославна?» И вот в Норвегии справляется свадьба Гаральда и княжны, и он повергает к ее ногам все свои владения, славу и богатства («Все то я добыл лишь на вено тебе, / Звезда ты моя, Ярославна!»). Эта сентиментальная история, в которой, как говорит Львов, соединяется «любовь с воинской добродетелью», рассказывается также в трагедии А. К. Толстого «Царь Борис»:

Гаральд норвежский наш

Дочь Ярослава русского посватал.

Но не был он в ту пору знаменит

И получил отказ от Ярославны.

Тогда, в печали, бросился он в сечи,

В Сицилии рубился много лет

И в Африке, и наконец вернулся

В град Киев он, победами богат

И несказанной славою, и Эльса

Гаральда полюбила[71].

Дают ли, однако, «Забавные висы» Харальда основание для такого их толкования? Едва ли. По-видимому, никакой смысловой связи между тем, что говорится в висах, и припевом к ним нет, а сам этот припев — общее место, вряд ли имеющее биографический смысл, а, может быть, и сочиненное не Харальдом. Когда толкуют висы Харальда как цельное лирическое стихотворение, то вчитывают в них лирическое «я», в скальдической поэзии еще немыслимое.