Читать «Иуда Next» онлайн - страница 3

Сергей Ковалёв

– Придурок!!! Импотент!!! Ну и проваливай к своей ебанутой мамочке!!!

Юшка, вжимая голову в плечи, выбегает туда, где продолжают пить его новые знакомые: Петр, Яшка и еще несколько каких-то ребят постарше – их имен он не запомнил. Петр смотрит на него презрительно, кладет на древнюю тумбочку, заменявшую стол, свой бутерброд, и решительным шагом направляется в комнату, где продолжает орать что-то невыносимо обидное Маша. Юшка растерянно смотрит ему в спину и чувствует себя несчастным. Абсолютно. Полностью. Раздавленным. Оставшиеся в комнате смотрят на него с насмешливым презрением. Как объяснить им… Как объяснить ей, что дело не в физической слабости? Как объяснить, что он вдруг отчетливо осознал: сейчас совершится непоправимый грех, от которого душа его будет навеки погублена? Как объяснить, что вот прямо сейчас они… да-да, отдают душу Дьяволу, и что он ясно видит перед собой глаза Спасителя, скорбящего об их участи? Он хочет убежать, но Яшка неожиданно удерживает его, усаживает рядом, наливает в стакан водки.

– Не переживай. В первый раз бывает. А Белка – стерва. Но вообще… она хорошая. Не обижайся на нее, просто… ей тоже плохо, вот она на всех и кидается. Ты выпей, тебе надо сейчас…

Юшка послушно опрокидывает стакан и его передергивает от нового обжигающего потока. В голове неожиданно проясняется. Мысли не просто четкие – они кристально отчетливы. Он не должен был бежать от них. Он может их спасти…

– Слушай, а это у тебя погоняло такое – Юшка? – Яков протягивает ему бутерброд Петра. – Я когда в деревне у бабки был, слышал там это слово. Так там кровь называют. Только с чего у тебя такое козырное погоняло, не пойму?

– Меня так в детстве звали. Уменьшительное от Иоанн.

– Иоанн?

– Меня зовут Иоанн. – Юшка выпрямляется. Ставит на стол стакан. Смотрит в глаза Якову, в глаза двум оставшимся парням. – Меня зовут Иоанн. И я буду говорить к вам от имени Его…

V. Двадцать два

Он болтается в простенке между сидениями, вцепившись в скользкий металлический поручень, с трудом сопротивляясь натиску толпы. Кажется, отдельные люди, заходя в вагон метро, поглощались единым организмом, усиливая собою массу, силу и ненависть этой амебы. Иоанн ненавидит метро, но продолжает ездить в подземке в институт, несмотря на то, что может позволить себе купить машину или ездить на «бомбилах». Год назад они с парнями начали свой бизнес по ремонту автомобилей и дела уверенно шли в гору. Иоанн бездарен во всем, что касалось двигателей, кузовов и прочего «железа», зато его интеллигентная внешность и умение убеждать делает его великолепным менеджером. Даже Петр, с самой первой встречи проникшийся какой-то мутной, чуть ли не классовой ненавистью к «мажору», в конце концов вынужден смириться – Иоанн регулярно приводит в их гараж особо «жирных» клиентов.

Его «пристрастие» к метро знакомые считают блажью, а друзья-подчиненные-ученики – смирением. Ни кто не знает о том, что случилось год назад.

Иоанн тогда еще ездил под землей по необходимости, с трудом снося прикосновение раскаленной вонючей толпы. Он не сразу осознал, когда именно толпа перед ним вдруг перестала быть толпою – от нее отделился один человек. Наверное, чуть старше Иоанна. С длинными, собранными в «конский хвост», волосами и небольшой аккуратной бородкой. С большими грустными глазами, которые Иоанн мельком увидел в черноте окна перед собой – парень стоял к нему спиной… Прижимался к нему спиной… Иоанн задохнулся от неожиданного жара в том месте, к которому он стыдливо прикасался лишь в туалете да в душе. Вагон качало, ягодицы неизвестного парня терлись о живот Иоанна; он покрылся потом. Весь. Когда же вагон качнуло в очередной раз, Иоанн вонзил зубы в ладонь, чтобы не выдать себя криком. На очередной остановке парень вышел из вагона; Иоанн рванулся за ним, прикрывая мокрое пятно на брюках барсеткой, но быстро отстал. Остановившись посреди зала на «Пушкинской», он закрыл лицо руками и разрыдался, не обращая внимания на испуганно шарахающихся в сторону пассажиров. Осознание чудовищности греха, только что сотворенного им, смешивалось безумным коктейлем с испытанным удовольствием; боль же в прокушенной до крови ладони была одновременно и желанным наказанием за грех, и желанным удовольствием. Иоанн понял, что не сможет рассказать о происшедшем даже на исповеди. Он поклялся себе, что больше ни за что не сядет в переполненный вагон, не иначе как самим Сатаной придуманным дабы побуждать ко греху…