Читать «Шекспировские чтения, 1976» онлайн - страница 27

Стало быть, это искусство искушает изяществом линий и яркостью, блеском красок, а служит оно неправде. Разлучив живопись с "мыслью светлой", остается унизить ее до гротеска: в образах живописи люди - "лишь звери или картины". Поймем это так: или в них сила животная, и ничего больше, или это изящные, но бездушные куклы.

Ранее Гамлет считал человека "красой вселенной", "мастерским созданием", с "благородным разумом, бесконечными способностями, выразительным и чудесным в облике своем и в движениях, схожим с ангелом, в безграничной силе познания - с божеством". Наивная Офелия верит, что красота и добродетель могут жить "в содружестве". Опровергая эту веру, Гамлет намекает на то, что изобразительное искусство - искусство внешней оболочки всего живого, а потому оно бессильно перед таким явлением, как вероломный характер. Художнику, если он хочет остаться правдивым, следует теперь заменить палитру философскими раздумьями и моральными анализами, чтобы не оказаться жертвой самообмана и не обманывать других. Своей матери Гамлет говорит:

...Вы отсюда не уйдете,

Пока я в зеркале не покажу вам

Все сокровеннейшее, что в вас есть.

(III, 4; перевод М. Лозинского)

Что это за магическое "зеркало", отражающее не лицо, а душу, мозг, психику человека? Мысль, выраженная беспощадным словом, лишь такая мысль способна снять внешний покров с лица человека; лишь такое "зеркало" обладает всей мощью истины. После душераздирающей беседы с сыном Гертруда впервые по-иному взглянула на самое себя:

О, довольно, Гамлет,

Ты мне глаза направил прямо в душу,

И в ней я вижу столько черных пятен,

Что их ничем не вывести.

(III, 4)

В прологе к трагедии "Тимон Афинский" (1608) беседуют Поэт и Живописец (оба - с большой буквы). Поэт читает сочиненную им в честь Тимона оду, а Живописец демонстрирует портрет, где Тимон изображен гордым собой и упоенным славой. Другого от живописи требовать нельзя - такова ее миссия:

...Только внешний облик

Является отличьем человека;

Таким его мы видим на картинах.

Образ Живописца в оценке Поэта - шедевр из шедевров:

Саму природу учит он! Искусство,

Заложенное в нем, живее жизни.

Что образ Тимона Живописцем идеализирован, Поэт ни в какой степени не считает признаком фальши, - наоборот:

Сколько грации в фигуре!

Какая сила разума во взоре.

И на устах - фантазии полет

И жест немой так ясен.

(I, 1; перевод П. Мелковой)

Не упрекает Живописца Поэт в том, что он - словно глухой к его разоблачению пиршества в доме Тимона, что на его картине - роскошное празднество - величественная аллегория: холм, Фортуна, трон и "отмеченный из всех внизу стоящих" человек взбирается "навстречу счастью". Предвидение Поэтом близкой катастрофы Тимона ничуть не смущает Живописца: