Читать «Шекспировские чтения, 1976» онлайн - страница 115

С жадным вниманием и горячим сочувствием следил Пушкин за борьбой итальянских карбонариев, движением греческих повстанцев, сражавшихся за освобождение родины от власти феодальной Турции, восстанием полковника Риэго в Испании.

В 1823 г. Пушкин начинает понимать, что эти заговоры и восстания, которым он так горячо сочувствовал, глашатаем которых он себя считал, обречены на поражение, ибо не получают поддержки больших общественных сил, поддержки народа.

Разочарование в результатах своей революционной проповеди Пушкин выразил в знаменитом стихотворении "Свободы сеятель пустынный...":

Свободы сеятель пустынный,

Я вышел рано, до звезды;

Рукою чистой и безвинной

В порабощенные бразды

Бросал живительное семя

Но потерял я только время,

Благие мысли и труды.

В этот переломный момент своего духовного развития Пушкин нашел единственно возможный выход - обращение к народной жизни.

Разочарование в перспективах революционной борьбы, которой были отданы симпатии поэта, привело его к мысли о необходимости согласовать свои субъективные устремления с объективным ходом развития действительности. Но для этого надо было эту действительность знать.

И как мыслитель, и как художник Пушкин был охвачен пафосом широкого и беспристрастного познания жизни. И в этом великой опорой стал для него Шекспир.

Шекспировские принципы изображения жизни в наибольшей степени отвечали теперь устремлениям Пушкина.

Шекспировское отношение к жизни стало не только его творческой программой, но и основой мировоззрения Пушкина, всей его жизненной философии.

Порой пылкая и страстная натура поэта опрокидывала эту избранную им жизненную позицию, но в основном и главном он следовал шекспировскому принципу, который заключался в глубоком и чуждом всякой предвзятости проникновении в жизнь и бесстрашном реальном отражении борьбы великих общественных сил.

Пушкин отбрасывал все субъективное, беспочвенное, одностороннее, он хотел в самой действительности найти силы, противостоящие духовному и физическому рабству.

В доказательство этого шекспиризма мировоззрения Пушкина приведем только один пример.

Пушкин тяжело и мучительно воспринял известие о казни и ссылке декабристов, тех, кого он называл "друзья, братья, товарищи" {А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. X. М., 1966, с. 211.}.

Но и на эту историческую трагедию он хотел взглянуть глазами человека, стоящего на позиции великой шекспировской объективности.

"Не будем ни суеверны, ни односторонни - как французские трагики; но взглянем на трагедию взглядом Шекспира" - эти слова были сказаны им именно по поводу исхода восстания {Там же, с. 200.}.

Стремление стоять на почве действительности, идти к познанию исторической необходимости становится источником реалистических завоеваний Пушкина.

Как и Шекспир, он обращается не только к народной жизни, но и к народному творчеству - песням, легендам, преданиям народа, ко всему, в чем отразилось народное сознание и что просветители игнорировали или рассматривали как проявление народного невежества.

В этой близости Пушкина к поэтическому миру народа снова выступило его сходство с Шекспиром, чье искусство опирается на народную драму и впитало в себя песни, баллады, пословицы, изречения народа.