Читать «Немецкая романтическая повесть. Том II» онлайн - страница 5

Итак, бледная красавица вышла, как привидение, в наружную дверь, и сторож соседних садов при виде ее бегом бросился в дальнюю часовню, чтобы молитвой оградить себя от нечистой силы. Белла и не подозревала, что она кого-нибудь может напугать; печаль об утрате единственной своей надежды, отца, за которой она забыла о всем прочем, повергла ее в оцепенение; она помнила лишь о том, чтобы выполнить в точности наставления старой Браки; ее утешало только одно: что она чем-то может еще почтить своего отца. Итак, по поминальному обычаю своего народа, она расстелила свое покрывало на камне, поставила на него два кубка и две тарелки, разломила хлеб на две части, налила вина в оба кубка, чокнулась ими, осушила свой, а кубок покойника вылила в бегущий поток, который неподалеку от дома исчезал в Шельде. Когда она выливала в воду эту первую жертву, в волнах зашумело и поднялось что-то, словно большая рыба, которой тесно было в русле, вынырнула и всплыла на поверхность; месяц вышел из-за дома, и она увидела бледное лицо отца с короной на голове, которую надели на нее цыгане, перед тем как бросить его в поток. И когда драгоценное чело завертелось в водовороте, у бедного ребенка голова кругом пошла; она вообразила, что он еще жив, что он старается выбраться из потока; она прыгнула в воду и крепко схватила его в руки, а черный пес крепко схватил ее за юбку и уперся о берег; так удержал он лишившуюся чувств от горя девушку, которая не могла ни вынести труп на берег, ни уплыть вместе с ним в море. Наконец Брака вернулась и, не достучавшись, пробралась в сад, где словно окаменела при виде дивной картины: могучий Михаил в саване, с блестящей серебряной короною на голове, над ним бледная девушка с распущенными черными кудрями, черный пес с огненными глазами держит ее за платье. Старуха не могла удержаться от смеха, настолько диковинным это ей показалось, несмотря на та что она была потрясена до глубины души; и смеялась-то она не от души, но иссохшим своим ртом, как голодающий; затем она прыгнула в воду, вынесла с немалым трудом девушку на берег и сказала:

— Пусти его плыть, он знает свой путь лучше тебя.

При этих словах труп тихо поплыл вниз по течению, а месяц зашел за облака, и Белла поникла в объятиях старухи.

Четыре скорбных недели миновали; старуха ради собственной безопасности не могла приходить ежедневно, и Белла коротала время со своим псом, который не мог уже развлекать ее своими фокусами и вечно спал или, после еды, вилял хвостом, облизывался и чесался; наконец она решилась сделать то, с чего другие наследники начинают, — посмотреть, что оставил ей покойный. Она отомкнула потайную каморку не без некоторого страха и благоговения, но обманулась в своих ожиданиях: там оказались не редкостные одежды и драгоценности, но большей частью лишь пучки трав, мешки с корнями, какие-то камни, — всё вещи, в которых она ничего не понимала, потому что отец не доверял своих тайников ее детскому уму. Наконец она нашла в одном ящике старые рукописи и перелистала их; многие из них, украшенные ценными печатями, были написаны на странной бумаге и на незнакомом ей языке, другие же — на нидерландско-немецком, на котором она хорошо умела и писать и читать, так как ее мать, происходившая из древнего рода графов Хогстратен и бежавшая с Михаилом, передала любовь к этому старому языку своему мужу и своему ребенку. Она взяла эти книги с собой и принялась их читать в ту же ночь, ибо днем спала, чтобы не делать никакого шума; но тут Брака через ручного филина, которого она уже несколько времени носила с собой, подала троекратный знак, чтобы ее впустили. Белла неохотно оторвалась от своей книги, содержавшей диковинные волшебные истории, и, когда Брака вошла, снова молча уселась за чтение, а старуха подбоченилась и злобно заговорила: