Читать «Съешьте сердце кита» онлайн - страница 7

— Не сходить ли нам завтра-послезавтра в Адлерову щель? — предложил Нил. — Или к дольменам. Тут один пастух наткнулся в лесной чащобе на дольмены.

Поглядывая в сторону грота — туда, где задрапированные куцыми ситчиками «нереиды» в неземном восторге сражались с крабами, Роберт Николаевич поспешно отказался:

— Нет, нет, нет. Только море. Только охота. Генка механически повторил за ним вслед:

— Только море. Только охота.

У него это прозвучало, как клятва.

Нил пожал плечами: море так море. Его устраивал и такой вариант.

Оставалось предположить, что между ними отныне возникнет нечто вроде священного мужского союза, некий триумвират, в котором Роберт Николаевич будет олицетворять собою творческое начало, этакий дух созидающий, Нил — авантюризм в махровом его виде, с походами в Адлерову щель и агитацией за розыски в окрестностях Бетты дольменов, а Генка — двигатель с немалым возрастным запасом прочности.

2

— Матисс! — с восторженной издевкой вскрикнул Роберт Николаевич, просунув голову в дьерь. Где-то над ним маячила еще одна голова — кудлатая голова Нила.

Восклицание Роберта Николаевича относилось к ядовитой по краскам картине, что висела над Генкиной кроватью. Сам Генка еще спал. Он спал сознательно и преднамеренно, будучи уверенным, что на море волнение, а стало быть, вставать чуть свет нет никакого смысла. Он даже проспал завтрак в «Трех пескарях» и теперь, всего вероятнее, обречен был на полуголодное существование (поскольку бабушка спозаранку ушла на пляж принимать солнечные ванны).

И пока Генка спал, Роберт Николаевич и Нил повели весьма просвещенный разговор о «шедевре», висевшем на стене. Художник не был оригинален. Он в десятитысячный раз повторил избитый мотив. Классические гуси-лебеди, сказочные терема с терпко-красными крышами, оранжевое озеро, на берегу которого монументально высились дебелые девы, писанные с бесконечным небрежением анатомией человеческого тела…

— Я бы назвал такую живопись базарно-абстрактной, — высказался Нил.

Роберт Николаевич пожал плечами.

— Матисс! — повторил он убежденно, потому что перед ним висело действительно в своем роде откровение. — Удивительная декоративность. По краскам это настоящий постимпрессионизм. И если закрыть глаза на некоторое несоблюдение правил анатомии… а впрочем, даже Рубенс позволял себе плевать на анатомию! Но по композиции…

— Наскальная картинка пещерного человека, — твердил свое Нил.

Снисходительно посмеиваясь, Роберт Николаевич гладил заросший белесой щетинкой подбородок.

— Что вы, Нил? Как можно? Вы взгляните на этот полуовал, на этот треугольник, в котором решена композиция. Это архитектоника мастеров Возрождения. Если помните «Мадонну Бенуа», то…

Нил страдал некоторой прямолинейностью. Негодуя, он уже слышать не мог собеседника. А Роберт Николаевич между тем продолжал валить все в кучу — он искренне потешался и над Нилом и над картиной.