Читать «Съешьте сердце кита» онлайн - страница 14

Вон, скажем, мимо той барабульки он никак не мог проплыть равнодушно.

Рыбка забавно копошилась в песке усиками-ножками, иногда зарывалась в него по самое рыльце, а затем переплывала дальше. За ней, как следы, оставались ямки.

Рыльце у нее было тупо срезано. Чешую пятнали кроваво-ржавые разводы. Еды в ней, правду говоря, нашлось бы немного. Но остановись, мгновение! Ее весьма высоко ценили именитые древние римляне, о ней писали и Сенека и Цицерон… Может быть, даже Аристотель. Впрочем, сей грек о чем только не писал, даже о ловцах губок, которые погружались на дно в вертикально перевернутых горшках, надетых на голову, — в этаком прообразе нынешней Генкиной маски с трубкой!

Мгновение не остановилось, и Генка забыл о барабульке. Его окружили прелестные крошечные рыбки — их называли ласточками или монахами. На ласточек они походили раскорячистыми хвостиками, стригущими воду, как ножницы. Ласточки держались стайкой, но рассредоточенно. В испещренной бликами воде их окраска представлялась фиолетовой, почти кобальтовой, но при ближайшем рассмотрении тельца просвечивали рыжеватинкой. Они совсем не боялись пловцов, никого они не боялись и были не по-монашески любопытны. Иной раз Генке мнилось, что они тычутся рыльцами прямо в стекло маски, но стоило протянуть руку, как их будто ветром сдувало.

Сопровождаемый эскортом ласточек, Генка сделал еще один разворот и поплыл к Нилу, который, кажется, что-то выследил.

Нил выследил симпатичную кефаль. Он лежал над ней, а рыба, увлеченная скусыванием какой-то живности с водоросли, его не замечала. Соблазнительно синела ее мускулистая спинка.

Подкравшись на расстояние верного выстрела, Нил нажал крючок. Но что он, что он делает?! С кефалью такие шутки плохи, она даром свою жизнь не отдаст!

Ленясь нырнуть, Нил поспешно подтягивал рыбу за гарпун-линь, и она, что есть мочи трепыхаясь, сползала со стрелы. Нил, правда, успел перехватить стрелу раньше, чем кефаль соскользнула с нее.

Ему повезло! Генка не мог спокойно вынести этого зрелища, ведь поведение Нила противоречило элементарным правилам охоты. Но потом он вспомнил, что Нил однажды жаловался, будто у него уже на двух метрах глубины дико ноет зуб и саднит в ухе. К тому же победителей не судят, а Нил, при нырянии зажав на стреле свою добычу, бурно плыл к берегу.

Да, сегодня погодка установилась что надо! Море совсем заштилело. Только вдали вода приняла оттенки пронзительной синевы и казалась ершистой, словно по ней прошлись рашпилем.

Растянувшись на горячих камнях, Генка прислушивался к тому, как что-то блаженно замирает у него в настуженной середке. Это проникали внутрь электрические токи солнца. Краем глаза он смотрел на горизонт, протертый рашпилем. Завзятый катер, похожий на жучка-плавунца, тащил куда-то в сторону Туапсе невообразимую махину красавца танкера. Был виден даже буксирный трос — он обозначился в струящемся мареве провисшей разжиженно-стеклянной нитью. С неисправного танкера доносились удары молота обо что-то железное, гулкие, как из пустой бочки.

— Генка! Что тебя потянуло к морю? — схоластически полюбопытствовал Роберт Николаевич; он уже устал восхищаться кефалью Нила и только небрежно отмахивался от пчел или ос, облепивших в авоське вяленую кефаль. Удивительно, что их тоже влекло на соленое.