Читать «Дочь Шидзуко» онлайн - страница 87

Наконец последняя страница: карандашный портрет отца, спящего в шезлонге. Почти аккуратные штрихи, хотя Шидзуко, очевидно, торопилась закончить портрет мужа, пока он не проснулся. К странице приклеила несколько цветков гортензий. Лепестки с тех пор сохранились, хотя выцвели: из ярко-фиолетовых превратились в синие.

Пролистав альбом обратно, Юки сопоставила с этим портретом другой: отец, спящий на больничной койке. На обоих он выглядел мрачноватым, но в то же время забавным и даже внушал симпатию. Неслучайно же этот склочный пациент заставлял мать без конца смеяться. «Вот таким бы хотелось его видеть», — подумала Юки. Ей тогда было семь лет.

Цветки гортензий имели форму крестов с закругленными окончаниями. В то утро родители поссорились, отец хлопнул дверью и ушел. А к концу дня вернулся и принес Шидзуко охапку гортензий. Он сидел в шезлонге с виноватым видом, а потом заснул. Мать не попрекала его и не будила. Пока он спал, она обклеила лепестками гортензий последнюю страницу своего альбома — в память о примирении. Наверное, она все еще любила его.

Юки положила альбом на кровать. Интересно, когда же мать поняла, что любовь кончилась? Что бы она ответила, если бы Юки спросила ее сегодня: «Ты сожалеешь о том, что любила его?» Господин Кимура на его свадьбе с тетей Айей говорил, что он всегда мечтал страстно полюбить кого-то, даже зная, что любовь в конечном итоге приносит страдания и печаль. На похоронах дедушки он буквально сдувал с Айи пылинки. Все понимали, что он очень любит ее. И все же Юки глубоко прониклась убеждением: любовь несет в себе печаль, даже если тот, кого ты любишь, старается не причинять тебе боли.

Когда после траурной церемонии гости разъехались, бабушка часа два просидела в одиночестве перед буддийским алтарем. Юки подсела к ней, чтобы как-то утешить. «Отныне мне придется разговаривать с ним только так», — вздохнула бабушка. Несмотря на уговоры Юки, она не легла спать. Теперь, думала Юки, она будет страдать долгие месяцы и даже годы. Все, что она будет делать, — сажать ли петунии или варить рис, — будет связываться с покойным мужем: как бы поступил Такео, что бы он сказал. И все это принесет ей новую печаль. Может, для нее было лучше, если бы она не любила мужа. Легче перенесла бы потерю.

Сострадая бабушке, Юки то и дело возвращалась мыслями к Исаму. Какие снимки он бы сделал — запечатлел заросли бамбука за домом дедушки, или извивы реки, или череду рисовых чеков? Она показала бы ему все места ее детства: каштан, на который она забралась, а слезть не смогла, ручей за домом, где резвились зубатки, тропинки вдоль рисовых чеков, поросшие клевером. Жаль, что Исаму не успел познакомиться с дедушкой и мамой. Он бы им понравился.

Она снова взяла альбом и опять стала рассматривать рисунки. Вот она маленькая складывает башню из деревянных кубиков. Вот сует персик в пасть розовому игрушечному медведю. Здесь она остановилась неподалеку от коров. Юки вдруг явственно слышала то материнский смех: «С тобой не соскучишься!», то ее грустное замечание: «Ты слишком близко все принимаешь к сердцу». И опять мысли об Исаму.