Читать «Газета День Литературы # 159 (2009 11)» онлайн - страница 33
Газета День Литературы
У Тяньгоу было одно сокровище, с которым он не расставался ни днём, ни ночью. Это была небольшая плетёная клеточка с цикадами. Каждый раз проходя у дверей их дома, Тяньгоу легонько тряс клеточку, будя заснувших цикад, и кричал:
– У Син! У Син!
И хотя он звал У Сина, выходила к нему сама хозяйка.
– Тяньгоу, у тебя всё цикады на уме?
– А чем ты занимаешься, хозяйка?
Она отвечала:
– Тяньгоу, возиться с цикадами совсем не дело для взрослого мужика. Занялся бы ты чем-нибудь посерьёзней, заработал бы немного денег!
Тяньгоу смущённо улыбался, а про себя думал: "Взрослые мужики может и не возятся с цикадами, но есть женщины, которым эти цикады очень даже нравятся".
– Хозяйка, ну а чем мне заняться?
– Ты же сам мужик, а ещё меня спрашиваешь! Ты ведь до сих пор не скопил ни юаня, да даже если бы и скопил, разве какая-нибудь женщина пошла за такого бездельника как ты? Женщины не любят лентяев, Тяньгоу.
Слова попали в самую точку, и Тяньгоу нечего было на это возразить.
Целых десять дней Тяньгоу не показывался у дома хозяйки. Он валялся без дела у себя дома на земляном кане, напевая популярную в их селении песенку про любовь:
У дверей моего дома перечное дерево
Так и гнётся от спелых плодов.
Пойду нарву себе немного.
Но палкой плодов не достать.
Скинул лапти, босой полез на дерево,
И надо ж –занозил ногу острым шипом.
Зову сестричку –помочь вытащить занозу,
А она, бессердечная, ковыряет мне ногу шилом
Мочи нет, как больно!
Нельзя было утверждать, что Тяньгоу пел эту песенку про хозяйку, но нельзя было утверждать и обратного, ведь Тяньгоу твёрдо решил заняться каким-нибудь серьёзным делом. Он пошёл с поклоном к плотнику, но тот не взял его в ученики, пошёл к гончару, но и тот ему отказал. Ведь у всех ремесленников были свои сыновья и зятья, и они старались передать ремесло кому-нибудь из родных, чтобы оно служило обогащению собственной семьи. Поэтому Тяньгоу ничего не осталось, как собрать свои пожитки и отправиться на заработки в областной центр.
В своём посёлке Тяньгоу считался человеком простым, но бывалым – умел и поговорить и пошутить. Что до города, то тут он чувствовал себя крайне скованно. Улицы в городе казались ему широченными, и Тяньгоу ходил по ним, чуть не прижимаясь спиной к стенам домов. На этих улицах никто не знал его, и он в смущении не смел взглянуть в глаза другим людям. Жена учителя всегда в шутку звала его "белоликим", но здесь вряд ли кто посчитал бы его лицо белым. К тому же в глазах горожан Тяньгоу был абсолютным "дитятей".