Читать «Книгоедство» онлайн - страница 188
Александр Етоев
Ненобелевскую премию мира 2003 года завоевал некий индиец «за ведение активной жизни после того, как он был официально объявлен мертвым» и «за создание Ассоциации мертвых людей».
Не обошел достойных кандидатов на премию и год 2006-й. Так, например, в области медицины в 2006 году высокой Ненобелевской награды удостоилась американо-израильская группа ученых за публикацию, в которой было предложено новое средство борьбы с икотой, а именно – при помощи массажа прямой кишки.
Так-то вот, господин Нобель! Не только вами жива наука, литература и даже борьба за мир. Есть и кроме вас доброхоты, не дающие завянуть талантам!
Оказывается, не только люди с красивыми поэтическими фамилиями, вроде Струйского, Жасминова и Коринфского, делали в России поэзию. Делали ее и люди с фамилиями попроще. Козлов, например. Или тот же Иван Никитин. Или Клюев, хотя последний появился на полвека позднее. Важны качество и отклик в потомках. Если ни того, ни другого у поэта в наличии не имеется, тогда уж, назовись он хоть Гениевым, место ему будет только в библиографическом справочнике между Иваном Герасимовым, поэтом-вагоновожатым московского трамвайного парка г. Петрограда, написавшим в порыве патриотизма поэму «Кровавый кайзер», части 1-я, 2-я и 3-я, и каким-нибудь Николаем Гейнрихсеном, прославившим себя поэмой «Андрей Смиренный», изданной за авторский счет в том же 1915 году в городе Нежине.
Слава богу, Иван Никитин место в поэтическом пантеоне имеет твердое, он один из создателей того редкого, чисто русского направления в поэзии, которое многие называют почвенническим. Поэтическое почвенничество не ругательное сочетание слов. В основе его языческая стихия земли, немного охристианенная – немного, ровно настолько, чтобы чувствовать покосившиеся кресты, вырастающие на могилах предков.
Голос поэта Никитина из тех ровнодышащих голосов, которые называют русскими. Он вырастил себе славных наследников – Кольцова, Есенина, Клюева («Где Мей яровчатый, Никитин... туда бреду я, ликом скрытен»).
Никитин ярок – не сусален, а ярок. В его образах много сказочности:
Золотой городок
Вдоль по взморью стоит,
Из серебряных труб
Дым янтарный валит.
И точности:
Пролетит на ночлег
Белый голубь в село.
В синеве – по заре
Загорится крыло.
Без имени Ивана Никитина русскую поэзию не представить.
В кромешном мире советского государства быть свободным – дело неблагодарное. Свобода – как вещь в себе. Она не постигается разумом соседа по коммунальной кухне. О ней можно только мечтать – сладко, как о грядущем рае, – и ненавидеть пьяницу, подложившего под голову чемоданчик и похрапывающего на ступеньках какой-нибудь московской парадной в вечных странствиях на пути к Курскому вокзалу.
Тонущие островки свободы...
Писатель Банев и запойный интеллигент Веничка. И вор Николай Николаевич, которого свободе обучила Любовь.
