Читать «Рецидив жизни» онлайн - страница 3

А что их вытирать-то, они — сухи. Просто у тебя еще работают старые и уже не актуальные рефлексы. И зря ты отделилась от толпы, здесь так нельзя. Чем глубже в камеру ты забьешься, тем больше у тебя шансов не получить шальную пулю, если что.

Ну ничего, пооботрешься тут — сама все поймешь, если не дура. А инстинкт самосохранения никто не отменял, он одинаков для всех. Даже для тех, кто обитает в этой камере десять на десять метров.

Вот, впереди меня три десятка спин и голов. После того, как пуля, на моих глазах, ударила в висок ту даму, стоявшую рядом со мной, я всегда стараюсь зарыться поглубже. Конечно, я не один такой умный, и далеко не самый сильный, поэтому на место в дальнем от двери углу, у стены, под одним из решетчатых оконцев, рассчитывать не могу. Но до третьего-четвертого ряда мне удается пробиться. И встать я стараюсь не напротив двери, а — подальше в сторону. Автоматчик не станет входить в камеру, он будет стрелять из коридора, через дверной проем, а значит, места у стен по сторонам от входа — самые безопасные.

Я наблюдаю за девчонкой. Она сидит уже минут десять. Странно, что ее тело так долго выдерживает подобную нагрузку — мне обычно удается просидеть без проблем минут пять, не больше.

Едва я успеваю это подумать, как она поднимается — медленно, придерживаясь за стену и кое-как выпрямляя ноги. Видно, что ей удается выпрямиться благодаря значительному усилию. Потом ее тело очень быстро находит единственно удобное для него положение — такое же, как у всех в этой камере: ссутулиться, голову свесить на грудь, позволить рукам отвиснуть чуть ли не до колен.

Она обводит камеру медленным, исподлобья, взглядом. Когда ее глаза натыкаются на меня, я делаю ей знак. Взгляд сначала соскальзывает с меня, но тут же возвращается. А значит, она соображает довольно быстро, а значит, интеллект если и нарушен, то весьма незначительно.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я первое, что приходит в голову. Руки и пальцы слушаются плохо и работают медленно.

Я не рассчитываю на ответ. Сотню раз уже я обращался и к новеньким и к бывалым — никто не реагировал на мои движения.

Но девчонка вдруг поднимает голову, а потом ее рука ток же медленно и неуверенно отвечает:

— Где я? Что происходит?

Я всегда думал, что возможность пообщаться с кем-нибудь ввергнет меня в бурю ликования, но не чувствую сейчас почти ничего, кроме легкой заинтересованности.

— В лагере, — отвечаю я. — Как тебя зовут?

Не знаю, зачем мне нужно ее имя. Позвать ее я все равно не смогу, а делать несколько лишних движений пальцами — пустая трата сил.

— В каком? — спрашивает она и добавляет: — Лагере.

— В пионерском! — зло отвечаю я.

— Я… — начинает она и неуверенно опускает руку.

В лице ее отображается внутренняя борьба.

У нее неплохо сохранилась даже микромимика — это хороший знак. Наверняка личность не успела сильно разрушиться. Наверное, срок был очень небольшой.

— Я… — пишут ее пальцы. — Я…

— Ну?! — не выдерживаю я. — Береги силы!

— Я умерла? — проговаривает, наконец, ее рука.

— Да.

2

Иммунорм окончательно сняли с производства месяцев через десять после выпуска первой партии. С производства-то сняли, но в аптеках его можно было купить и год и два спустя, а у перекупщиков — и все три. Разве кто-то из бизнесменов станет терять денежки, вложенные в препарат, только потому, что какое-то там агентство в Германии нашло у него некое побочное действие, о котором даже не было никакой точной информации? Да ни в жизнь! Может быть, где-то там, в сонной и благополучной Европе, от запасов этой дряни и избавились, но кто же станет делать это в России!