Читать «Снег к добру» онлайн - страница 87

– А чайник-то зря вскипятили,– услышала Ася уже за дверью ее скрипучий голос.– Можно я налью себе чашечку?

Олег и Корова разместились в той же выгородке, в которой жила Ася. Олег хотел жить отдельно, но Корова возмутилась.

– Нам надо быть вместе,– сказала она.– Мужчину и женщину связывают или определенные отношения, или никаких. У нас – никаких. И ты, насколько мне известно, не сексуальный маньяк, поэтому сохранишь спокойствие, если увидишь мою голую ногу…

– Сохраню,– засмеялся Олег.

– Смех был оскорбительный,– заметила Корова,– но черт с тобой. Я с Маришкой не соперничаю, у меня есть чувство юмора.

– Брось,– сказал Олег.– Не трепись без надобности.

– Это можно,– согласилась Корова,– хотя, если мы с тобой сегодня чего-нибудь на ночь не выпьем, нам завтра будет трудно. Не надо было так торопиться, чтоб успеть на похороны…

– А я что говорил? – Олег начал злиться.– Почему мы не дождались Аську? Что за необходимость была мчаться без всякой информации?

– Знаешь, в чем твоя слабость? – спросила Корова, стаскивая с себя чулки вместе с поясом и облегченно оплывая.– Господи, как хорошо и легко! Так вот, милый мой, ты, по сути, свой человек, из народа. Тебе понятна боль и забота маленького человека, и ты в упор не видишь страданий начальников…

– Мели, Емеля…

– Вовочка тоже человек, и его можно понять, у него сейчас начнутся неприятности… Вот почему мы здесь.

Катя принесла им чайник. Он раскаленно всхрапывал, обдавая Катины руки паром, а она и не видела, и не чувствовала.

Вспоминала, как он к ней ворвался, этот придурошный учитель! Господи, а трясся-то как, умоляя звонить, звонить, звонить. Потому что ведь он ни сном, ни духом; корреспонденту, что уехал, ведь все было ясно, так что теперь снова приедут, и он должен будет отвечать за всякую психопатичку?.. Повесилась-таки, кретинка! Но он-то, он при чем тут? Он даже кричал это – при чем тут?! – каким-то визгливым бабьим голосом, и Кате было вначале противно, а потом стало жалко, так жалко-противно, что она стала звонить этой самой несимпатичной Асе в редакцию. Любаве уже ничем не помочь, а этот учитель хоть и никудышный, но все-таки живой. И с той самой минуты, как Катя сумела за тридцать минут пробиться сквозь непогоду и расстояние и связаться с редакцией, с той самой минуты, как она четко и телеграфно передала все «прямо Москве», с той самой минуты она ощущала себя центральным персонажем всей этой истории, а потому вошла в выгородку без стука, и чайник поставила по собственной инициативе, и у Любавиной бабушки взяла пятнадцать штук поминальных, что на завтра, пирожков для этих корреспондентов, которых она решила направлять и вести, а не отпускать на самотек, как ту, несимпатичную ей, Асю. Приехала, туда-сюда – и уехала. Катя чувствовала в себе большую, неведомую ей раньше силу. Почему-то казалось, уверенно казалось, что теперь она скоро отсюда уедет. И мысленно она уже прощалась с этой выгороженной на почте квартиркой, куда другие приезжали и уезжали бесследно (модельерша не в счет) и где она одна сумела прожить незряшную, значительную жизнь. Доказательство тому – покойница Любава и эти двое, что решили жить вместе, но это не страшно, сразу видно, что они не мужчина и женщина, а товарищи по работе. Ничего такого не будет. Разве иначе она согласилась бы?