Читать «Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!» онлайн - страница 5

— Это надо было настолько жидко обделаться, что и до сего дня воюем!

— "Так война была! Всё она, проклятая, наделала"! — шаблон о войне и её проделках не мною изобретён, а посему пользоваться им неудобно и недостойно.

О "тропе войны" может говорить тот, кто на ней стоял, хотя бы пяткой одной ноги, пусть левой и недолго. Ныне на "тропу войны" позволительно становиться тем, кто о войне может сказать что-то новое, неизвестное доселе, а остальные, во избежание насмешек, должны стоять в сторонке и помалкивать. Если невтерпёж — могут аплодировать рассказам тех, кто ещё меньше знает о войне, чем они.

Совсем, как на кинофестивалях в Европе, когда "кинозвёзды" плывут по красному ковру, а почитатели стоят за символическим барьером из ленточек и аплодируют.

Можно, как в древней и циничной шутке: "в тылу спал с женой фронтовика но по утрам искал себя в "списках награждённых".

Если ничего нет такого, с чем стОило бы выйти на "тропу войны" — будет достаточно и чужих рассказов о прошлом. Ограничиться любовью к чужим военным действиям и с вдохновенным взором рассказывать о том, чего не видел…

Рассказы о Большой войне — благодатная почва: на одной фантазии можно продержаться сколь угодно не только без потерь, но и с прибылью! Чем киношники и пользуются…

Если известным деятелям кино дозволено фантазировать, то почему мне в паре с бесом нельзя соврать? Пусть сочинительство будет не выше уровня учащегося седьмого класса старой школы, пусть это будут всего лишь "упражнения в литературе" без претензий и ожиданий похвал со стороны благодарных читателей, но они есть! Написаны!

Литературная "тропа войны" в правильно выбранном направлении, даже при малых способностях в фантазии, полностью заменяет настоящую "тропу войны" с подлинными событиями.

Тропа никого не стряхивает с себя до момента, пока идущему не приходит понимание, что его собственная тропа кончается, сил на движение нет, и делать на тропе более нечего… Лишний на ней, пришла пора писать последнее и короткое сочинение с названием: "заявление об уходе по собственному желанию". "Собственное желание" приходит на место, где прежде у пишущего "было что сказать":

— "Исписался"! — момент, когда писатель становится похож на пустой топливный бак когда-то дорогого, а ныне изношенного авто.

Накал страстей на "литературной тропе" не уступает военным, но "потерь в живой силе и технике" на ней не бывает. Кражи идей случаются, но кровопролитий — нет.

Записи, что пойдут ниже — результат променада в недалёкое, но "славное" прошлое двух субстанций, одна из которых — пока ещё живой человек с начальным образованием — это я, и потусторонней сущности, коя при вселении отрекомендовалась "бесом".

Написать в конце жизни о том, что было в начале — тяжкое занятие, почти невозможное без помощи "потусторонних сил", поэтому особых терзаний в момент вселения беса не испытывал.

Как в старину было? Приходило к человеку желание поведать миру о навалившихся мыслях и чувствах — он шёл в писчебумажную лавку, или посылал слугу и тот делал запасы бумаги, чернил, гусиных перьев и свечей. Свечи на случай, если писатель был "совой" и творил в тиши ночной: