Читать «Вернись домой, Землянин» онлайн - страница 61

Прямо впереди резко нырнула вниз еще одна ракета, управлял которой Кэррел. Установленные на ней портативные мезотронные пушки открыли беспощадный огонь, выкосив в джунглях узкий проход, — города-бандиты не имели вокруг себя свободной от растительности полосы.

Не успела ракета остановиться, как Амальфи и наспех собранный небольшой отряд его города-Бродяги и ониан выскочил из нее и, увязая в грязи, направился к вражескому городу, из которого доносились слившиеся воедино бесчисленные человеческие крики. Жители Фабр-Суита, обезумевшие от страха, что все они каким-то ужасным, непонятным образом в один момент ослепли навсегда, вопили, охваченные неудержимым гневом и печалью. Амальфи не сомневался, что некоторые из них действительно больше никогда не увидят солнечного света. Те, кто имел несчастье смотреть в небо в тот миг, когда вся мощь ракетного двигателя выделилась в форме видимого света, вряд ли когда-нибудь снова прозреют.

Настежь распахнутые городские ворота толстым слоем покрывала многолетняя ржавчина, опутанная буйной зеленой порослью. Ониане прокладывали себе путь, ловко орудуя острыми длинными ножами.

Внутри города двигаться было так же трудно. Всем своим видом Фабр-Суит наглядно демонстрировал губительное воздействие безразличия и отчаяния, охватившее его жителей. Большинство зданий утопали в буйной растительности, дикие виноградники буквально опутали их со всех сторон. Многие строения были похожи на руины. Твердые, как железо, беспорядочные побеги растений пробивались между камнями, забирались в окна, под карнизы и водосточные и печные трубы. Ядовито-зеленые сочные листья жадно облепили практически все доступные поверхности, а в затененных местах торчали кроваво-красные гигантские поганки, от которых исходил тяжелый трупный запах, наполнявший воздух сладким болезненным дурманом. Даже из составлявших мостовую блоков вырывались побеги не знающей препятствий растительности, что, впрочем, было неудивительно, поскольку большинство дорожных блоков — особенно более поздней кладки — вырезали из зеленых деревьев.

Крики горожан постепенно перешли в мерное хныканье; Амальфи старался не обращать на них внимания: не очень-то приятно видеть человека, уверенного в том, что он только что навсегда лишился зрения, даже если этот человек ошибается. И все же было невозможно не заметить разительное сочетание измазанных грязью роскошных одежд со сверкающей наготой. В городе, казалось, встретились два совершенно разных периода, словно сборище хрунтанских вельмож было странным образом смешано со знатными дикарями. Вероятно, люди, полностью сдавшиеся на милость джунглям, все же сумели сохранить верность непременному умыванию. Если это так, то скоро, подобно многим животным, они пристрастятся и к валянию в лужах, и постепенно утратят свой величественный облик.

— Амальфи, вон они…

Плохо скрываемая симпатия, которую мэр испытывал к слепцам, совершенно испарилась, как только он увидел, что стало с пленными Бродягами. Судя по всему, сначала их подвергли методичному избиению, после чего пленных истязали с невероятной жестокостью, свидетельствовавшей о полнейшей дикости и вырождении бандитов. Одного из несчастных безжалостно задушили, видимо, в самом начале допроса на виду у его товарищей. Другого — «обрубок» без рук и ног — наверно, еще можно было спасти: речь его звучала довольно разумно. Однако, бедняга так настойчиво умолял о смерти, что Амальфи в приступе неожиданной сентиментальности пристрелил его. Трое остальных сохранили способность говорить и передвигаться, но двое из них лишились рассудка, каждый по-своему. Кататоника унесли на носилках, а маньяка, связанного, с кляпом во рту, осторожно увели прочь.