Читать «О черни, Путевые заметки» онлайн - страница 192

Но потом все заволакивается туманом, потянувшимся из долины и с гор, море становится серым, и холодные потоки дождя изливаются на отсыревшие склоны. Но у хороших людей горит в очаге торф, древняя женщина поет шотландскую балладу, и я вместе со всеми пою странную древнюю песнь: tha tighin fodham, fodham, fodham, tha tighin fodham, fodham, fodham, tha tighin fodham, fodham, fodham, tha tighin fodham, eirigh. Потом мы беремся за руки, становимся в круг и поем что-то шотландское о прощании или о встрече.

Среди отмелей вокруг острова видна узкая полоска открытого моря - путь китоловов в Исландию и Гренландию. Дружище, почему тебе становится грустно при взгляде на эту полоску открытого моря? Привет вам, страны, которых я, вероятно, никогда не увижу!

Ах, я видел синее и огненное море, и мягкие пляжи, и пальмы, склонившиеся над лазурными волнами, но вот эти серые холодные озера околдовали меня; смотрите, вон вышагивает журавль среди водорослей, а чайка или морская ласточка с резким криком кружится над волнами; в зарослях вереска кричит бекас и вспархивает стая серых дроздов, косматый бычок удивленно смотрит на человека, а на голых склонах пасутся овцы, издали похожие на желтоватых вшей, а вечером роями летают мириады мошек, забиваются в нос, и почти до полуночи длится северный день.

...И это синее море, плещущее у ног, и этот открытый, путь на север...

BUT I AM ANNIE OF LOCHROYANH

["А я Энни из Лохройана" (англ.).]

И все-таки капитан парохода не соблазнился этим открытым путем на север; он был человек благоразумный, плавал не в Гренландию или Исландию, а всего-навсего до Маллайга и, очевидно, не читал Джека Лондона.

Почему вы гонитесь за нами, чайки, крикливая морская чернь? Если бы я умел летать, как вы, я полетел бы через Шотландию, отдыхая на легких озерных волнах, потом - через море в Гамбург; там есть река Лаба, и я полетел бы над ней на сильных крыльях; только у города Мельника свернул бы я к другой реке, пока не долетел бы до Праги; я промчался бы под триумфальными арками всех мостов, крича и смеясь от радости: "Добрые люди, я лечу прямо из Шотландии, чтобы погреть белое брюшко на теплой Влтаве". Прекрасна, чудесна страна, называемая Каледонией или землей Стивенсона, но какая она грустная и пасмурная! Там, в Праге, правда, вместо озер Вацлавская площадь, вместо Ладгар Бгеинн - набережная с белыми акациями, и Вышеград, и Петршинский холм. И еще я должен передать вам привет, люди, от путешественника, плывущего сейчас по Слит-Саунду.

Я нарисовал этот самый Слит-Саунд вместе с горой Ладгар; нарисовал я и пристань в Маллайге, и матроса, чтобы никто не мог сказать, будто я опять о чем-то умолчал или изобразил мир не таким, каков он на самом деле - с барками и матросами.