Читать «О черни, Путевые заметки» онлайн - страница 127

ПАДУЯ, ФЕРРАРА

Если отличительным признаком Венеции служат каналы, гондолы и туристы, то Падую характеризуют аркады и велосипеды, Феррару же - велосипеды, кирпичные дворцы и романский стиль. Велосипеды я обойду; надеюсь, меня они тоже оставят в стороне.

Что же касается Падуи, то знайте: увидеть за одно утро прекраснейшие произведения Джотто[Джотто (1266/1267-1337) - выдающийся итальянский художник, один из родоначальников реализма в европейской живописи эпохи Возрождения. Одно из лучших его произведений - фрески в капелле дель Арена в Падуе (аллегории "Пороков" и "Добродетелей", фрески со сценами из легенд о жизни Христа и Марии и "Страшный суд").], Мантеньи[Мантенья Андреа (1431-1506). - выдающийся итальянский живописец. Его произведения - чаще всего на античные сюжеты - отличаются четкостью линий, некоторой сухостью в манере исполнения. Холодные краски образуют особую по своему металлическому блеску колористическую гамму.] и Донателло[Донателло (Донато ди Никколо ди Бетто Барди) (13861466) - выдающийся итальянский скульптор, глава реалистического направления в пластике раннего Возрождения. В своих поздних работах он достигает огромной реалистической силы в изображении человеческих страстей и страданий.] - величайшая милость, дар божий и радость, сходная с грезой. Это всего лишь маленькая, голая церквушка, эта Санта-Мария дель Арена; но Джотто расписал ее изнутри от пола до потолка, не оставив пустым ни кусочка, заполнив всю ее восхитительной, простой логикой художника и христианина - ибо Джотто был насквозь пронизан духом разумным, набожным и ясным. Мантенья же - стальной рисовальщик, жесткий, острый, не знаю, как это выразить; поразительно привержен форме, и в то же время окутан пеленой бог весть какой странной, прекрасной и строгой печали. А Донателло - сама страстная скорбь, некая молчаливая, замкнутая горечь слишком совершенного духа. Все трое - самые мужественные среди художников. Священ день, в который тебе даровано познать этих троих.

Завершив этот священный день точкой, а затем - ужином (только уже не в Падуе, а в Ферраре), я со времени написания последней фразы приобрел здесь опыт, которым и хочу поделиться с вами: путешествуя по Италии, остерегайтесь так называемого вина di paese[местного (итал.).]. Оно очень дешевое, на взгляд - невинное, и подают его в бутылках, емкость которых вы спервоначалу обязательно недооцените. Когда же вы истребите это вино, - а оно очень хорошо, - в душу вашу вступит некий задор, воинственность, желание петь, восторг и подобные ощущения. Так вот, окажись в эту минуту передо мной известный вам **, который там, у нас в Чехии, пишет невероятные глупости о театре, - я прирезал бы его на месте, в такой я вошел раж. И прирезал бы еще множество других, пишущих об искусстве, например ***, и прочих в общем-то уважаемых людей[В припадке преступной гордыни, в первом раже я их назвал; да простят они мне это. Теперь я исправляю содеянное - не для того, чтоб избежать суда божьего, а просто потому, что перечислил слишком немногих. Этим я только хочу сказать, что в искусстве нужно быть новатором или чем-нибудь в этом роде.], чтобы затем, обагрив свои руки их кровью и громко распевая, прославляя Джотто, Мантенью и Донателло, отправиться на покой и, засыпая, видеть еще духовным взором церквушку дель Арена, и алтарь в Сайта, и часовню в Эремитани, и, отрекшись от себя, я преклонился бы перед неувядаемым величием искусства и уснул бы с последним благодарным воспоминанием о вине di paese.