Читать «Африка грёз и действительности (Том 1, все фотографии)» онлайн - страница 19

Покинешь территорию Танжера и сразу станет ясным, почему местное население живет в такой невообразимой нищете. Эта нищета — следствие тяжбы, которую вели капиталисты нескольких стран за стратегически важную полоску африканского берега у Гибралтарского пролива. Капиталисты договорились друг с другом, нисколько не интересуясь мнением арабского населения. В результате была создана «свободная» международная зона, где узкий круг иностранных торговцев, перекупщиков и спекулянтов вместе с немногочисленной группкой арабских богачей получил неограниченную свободу эксплуатировать местное население. Арабам же была предоставлена «свобода» нищеты, голода, безработицы и жалкого прозябания.

Касабланка — «белый дом»

Такие же признаки неуверенности и недоверия, с которыми встречаешься на каждом шагу во Франции, характерны и для Марокко. Разница лишь в том, что в Марокко эта проблема сложней и острей. В отличие от Алжира, который является французским департаментом и подчиняется непосредственно министерству внутренних дел в Париже, Марокко, подобно Тунису, имеет статус французской колонии и находится в ведении министерства колоний. Однако практически это различие не имеет значения. Во всех трех странах в равной степени с каждым днем растет сопротивление французскому господству. Много говорят о том, что позиции Франции в Марокко находятся под угрозой.

В тот день, когда мы прибыли в Касабланку, здесь состоялся парад французского военно-морского флота, ведомого его лучшим линкором «Ришелье» водоизмещением 35 тысяч тонн. Несколько недель назад этот линкор доставил в Дакар французского президента Ориоля, который посвятил свою первую речь на африканской земле «тесным» связям Франции с Западной Африкой.

Под пальмами центральных бульваров Касабланки дефилировали отряды танков, группы белых и цветных солдат, татуированные сенегальцы, отряды Иностранного легиона. Повсюду раздавались назойливые звуки барабанов и военных труб. Под внешним спокойствием чувствовалось напряжение, страх и решимость, угроза и вызов, скрытое взаимное прощупывание сил. После полудня улицы вновь приобрели обычный вид. Но это не принесло успокоения французским поселенцам. Снова и снова они задавали себе один и тот же беспокойный вопрос: «Останемся ли мы здесь? Удержимся ли?..»

Газеты Касабланки писали об этом событии, как о мощной демонстрации, свидетельствующей о том, что Франция до сих пор остается сильной морской державой. Но это был всего лишь маневр, рассчитанный на то, чтобы запугать марокканцев, которым хорошо известно о внутренних разногласиях во Франции и об ослаблении ее мощи. Через несколько дней после упомянутого события вместо М. Лабона марокканским резидентом был назначен генерал Жюэн, который незадолго до этого руководил военными операциями в Индокитае. Этим назначением Франция достаточно ясно показала, какими непрочными считает она свои позиции в Марокко. Отозванного резидента обвинили в том, что он не проявил достаточной энергии и не воспрепятствовал злополучному выступлению марокканского султана на территории Танжера, которое доставило столько неприятностей французским властям. Франция хорошо знает о быстром росте прогрессивного движения и принимает соответствующие меры. Она усиливает свои военные гарнизоны и повсюду строит новые военные базы. На извилинах горной дороги от Рабата до Феса мы непрерывно пропускали вереницы тяжелых военных грузовиков, доверху нагруженных военными материалами. Перевозились горные орудия, боеприпасы, пулеметы, легкие танки — транспорт за транспортом…