Читать «Из истории «преображенного православия»» онлайн

Георгий Петрович Чистяков

Annotation

Доклад на Конференции «Проблемы российского либерализма» в рамках комплексной программы «Первенцы свободы» к 175-летию со дня восстания декабристов. С.-Петербург, дек. 2000 г

Из истории «преображенного православия»

Из истории «преображенного православия»

«Мистические тенденции, встречающиеся нами у франкмасонов, в действительности являлись лишь средством помешать успеху быстро распространявшегося грубого эпикуреизма. Что до мистицизма времен Александра, то он был порождением франкмасонства и немецкого влияния, не имевшим реальной основы, - увлечением модой у одних, восторженностью духа у других. После 1825 года о нем забыли и думать». Так писал Герцен в книге «О развитии революционных идей в России», вышедшей на французском языке в Ницце в 1851 году и одновременно опубликованной по-немецки в периодической печати. Именно эта точка зрения, естественно, стала господствующей в советские времена, однако и до революции среди либералов она была чуть ли не единственной.

С точки зрения Герцена, все вообще очень просто: «Греческое православие властвует над душой славянина лишь в том случае, если находит в нем невежественность. По мере того, как проникает в нее свет, тускнеет вера, внешний фетишизм уступает место полнейшему безразличию». И далее: «Русский долго способен быть набожным до ханжества, но только при условии никогда не размышлять о религии» («О развитии революционных идей в России»). Однако это касается не одной только России. По Герцену, христианство - «родовое безумие человечества» и «всемирный вздор». Более того, христианство, по Герцену, разрушает человеческую личность. В книге «С того берега» (1847—1850) он пишет: «Христианство, разводя человека на какой-то идеал и на какого-то скота, сбило его понятия; не находя выхода из борьбы совести с желаниями, он так привык к лицемерию, часто откровенному, что противоположность слова с делом его не возмущает».

Боткин венчался в Казанском соборе со свой женой Арманс. Прот. Феодор Сидонский (автор «Введения в науку философии»), который венчал их, «перед началом начал говорить о новых философских брошюрах», потом «дьячок подал ему епитрахиль, к которой он приложился и стал надевать... и ... потупляя взоры, сказал Боткину: - Вы извините: обряды-с... - я весьма хорошо знаю, что христианский ритуал сделал свое время, что...»

Это свидетельство Герцена в самом деле чрезвычайно ценно, ибо оно блестяще показывает, в каком кризисе находилось церковное сознание и внутри иерархической церкви в России в николаевскую эпоху. Церковь, превращенная николаевским режимом в служанку государства, вызывала внутреннее неприятие и у самих священнослужителей. С другой стороны, сам же Герцен прекрасно понимает, что христианство далеко не мертво.

«Бой невозможен, - говорит он в "Былом и думах", - сила с их стороны. Против горсти ученых, натуралистов, медиков, двух-трех мыслителей, поэтов - весь мир, от Пия IX с "непорочным зачатием" до Маццини с "республиканским Iddio"; от московских православных кликуш славянизма до генерал-лейтенанта Радовица, который, умирая, завещал профессору физиологии Вагнеру то, чего еще никому не приходило в голову завещать - бессмертие души и ее защиту»...