Читать «Украденная книга» онлайн - страница 17

Сережа, ничего подобного не было ”. Или: “Нет, Сережа, это был не ты ”. “Да нет, – говорил я,- все дело в глазах ”.

Я ничего особенного и не помню, только эти глаза твои светлые.

Других таких глаз нет. Может быть, мне только хочется, чтобы это была ты.

16 января

Я говорю себе: не думай, не думай. Неужели, Леночка, ты решила в ту субботу? проделать тот же путь, что и в ночь с четверга на пятницу, за два дня до того? А ведь какой я дурак был, когда, выбежав в ту ночь за тобой, свернул налево, а не направо – к

Театру Моссовета. Ведь театр – это свои, Театр ли это Моссовета или какой другой, недаром все машины на съемки ждали тебя у служебного входа Моссовета, там ты назначала встречи, туда тебе приносили сценарии и пьесы. Я побежал налево, описал круг, но нашел-то тебя справа от театра, на лавочке. Я нашел тебя, и ты покорно пошла домой, легла спать и утром сказала: “Как же мы все же любим друг друга ”. Мы завтракали и радовались, что завтра, в субботу, едем на дачу. В субботу.

Но ты не поехала.

Всё. Я помню всё. Как я мог уехать без тебя? А вот смог же. И

– всё.

17 января

Могила твоя вся в снегу, белом и пушистом. Я положил шесть красных гвоздик. Феклистов сказал: “Как же гвоздики красивы на снегу, никогда не знал ”. Он воткнул в снег какие-то фиолетовые горные цветы с тонкими и колючими листьями. Два мандарина, зеленое яблоко, иерусалимская свеча. Твой покрытый инеем портрет. У папы никак не хотела гореть свеча, оставшаяся от моего соборования, а твоя, иерусалимская, горела. От нашего большого пучка, который ты зажгла в Храме Гроба Господня, остались три свечи. Три последние свечи, которые ты держала в руках.

18 января, 1.23, день

И все-таки жаль, что нельзя вспомнить поминутно и посекундно хотя бы наши двенадцать лет и семьдесят пять дней.

За окном белым-бело, лежит снег. Очень хочется погулять. Как,

Леночка, ты любила снег! А какой снег на Сахалине! Я никогда его не видал, но знаю… Ты так любила сахалинскую зиму.

19 января

Крещение Господне

Теперь мне предстоит жизнь, существующая только в моем воображении. Я хочу читать книжки, написанные тобой. Из всего, что ты сделала, мне ничего не надо, кроме твоих книжек. Ну хотя бы одну книжку… Читать, отрываясь, смотреть в окно, пить чай, читать. Листать ее за нашим столом, выбирать страницу наугад, читать главу, смотреть в окно, есть гранат. Конечно, я хочу пойти на твою премьеру, конечно, я хочу всего, что было, хочу невозможного, но более всего я хочу читать твою книгу. Я знаю, что найду ее.

– Ты врожденная писательница, – однажды сказал я,- пиши книги.

– О чем?

– Обо всем, что ты мне рассказываешь. Никто лучше тебя не рассказывает о счастье и боли.

– Но разве это интересно? Даже тебе это иногда неинтересно.

– Леночка, мне часто не по себе, это правда, мне так больно иногда и страшно за тебя, что я пытаюсь не слушать, и, несмотря на то, что твой мир трудно вынести, я знаю, что ты рассказываешь о счастье. Если ты все это напишешь, я буду читать не отрываясь.

– А кроме тебя, кто еще?

– Ну кто-нибудь, какая разница, но главное – я. Разве мало?