Читать «В чертогах Подкаменной Тунгуски» онлайн - страница 19

Это была удивительная рыбалка. Никогда еще я не видел, чтобы рыбаки громко хохотали при ловле. При каждом забросе блесны на крючке билась солидная щука.

За десять минут мы добыли в яме двадцать четыре рыбины весом по пять-шесть килограммов каждая.

Внезапно рыба перестала брать блесну. Все пришли к заключению, что в яме ее больше нет — выловили всю. Мы уселись на берегу передохнуть и покурить. Было удивительно, что так много щук скопилось в одном месте под порогом. Борис Иванович Вронский, ощупывая мясистые туловища речных хищниц, говорил:

— Попробуй, расскажи кому-нибудь из московских рыболовов про такую рыбалку — не поверят!

— Да, это будет похоже на анекдот, — согласился Кирилл Павлович.

Удивлялся и таежный житель Андрей Дженкоуль:

— Много иной раз рыбы в тайге, но такое бывает редко.

Общий вес щук составлял, по-видимому, килограммов сто двадцать. Мы не могли унести на себе такую тяжесть и оставили рыбу в тайге, зарыв ее под мох у холодного ручья: под толстым слоем мха была вечная мерзлота. Договорились с Андреем, что завтра он приедет на трех оленях и заберет щук. Наша экспедиция будет надолго обеспечена рыбой.

После рыбалки мы перешли вброд по перекату через Кимчу на высокий правый берег. Исследователи хотели и здесь поискать остатки вывала леса. Путь был трудный. Небольшие сопки чередовались с болотистыми впадинами. Ноги почти до колен утопали в жидкой грязи и глубоком мху. Таежная глухомань удивляла своей безмолвностью, как будто все живое в ней замерло. Ружья на наших плечах висели бесполезным грузом.

— Почему нет дичи? — спросил я Андрея.

— Какая сейчас птица, сон алан! Глухарь линяет, копалухи и рябчики с цыплятами притаились, — ответил он.

В Сибири, на Урале да и в других районах копалухой называют глухарку, от слов копать, копаться. Глухари в поисках мелких галечек для перетирания пищи часто копаются в земле, как курицы, или просто пурхаются в земляной пыли, чтобы избавиться от насекомых, заводящихся иногда в перьях. Такие места называют пурховищами. В тайге их можно встретить часто.

— Жаль, поохотиться нельзя, — сказал я.

— Подожди осени. Сейчас только рыбу можно добывать.

Было начало июля. Пернатые выводили потомство, ягоды в тайге еще не поспели. В эту пору в тайге голодно, и рыба является основной пищей экспедиционного работника и таежника.

Я часто вспоминаю записки одного из молодых участников самодеятельной метеоритной экспедиции 1960 года, очевидно впервые попавшего в настоящую сибирскую тайгу.

По тайге идешь, как по зоопарку, писал он. Можно подойти к сидящему на дереве глухарю, сесть на пенек и выкурить цигарку. Глухарь будет сидеть. Потом не спеша приложишь ружье к плечу и выстрелишь.

Такое вряд ли видят даже эвенки, проводящие все лето в тайге!

Во-первых, сравнение тайги с зоопарком явно неудачно. Во-вторых, молодой человек, очевидно, спутал глухаря с глухаркой. Так, как описано выше, ведут себя только самки глухаря. Глухарь же долго не усидит вблизи опасности. Если рядом притаился выводок, глухарка действительно может долго сидеть на дереве и близко подпустить охотника. Но истреблять копалух, когда они с цыплятами, — это жестокое браконьерство, которое надо преследовать. Неопытный охотник, сам того не замечая, смакует запрещенный способ добычи.