Читать «ТАТУИРО (HOMO)» онлайн - страница 94

Того, за кем пришли, понял Витька, разглядывая поднимающиеся из темноты широкие плечи и темную гриву красавца-художника.

Свет трогал смуглую кожу, спускаясь все ниже, по мере того, как мужчина поднимался. Сверкнуло бронзой колено, другое – ступенькой выше. И Витька увидел змею, черной веной – в красном свете свечей. Обвивая ногу, татуировка добралась до бедра и, улегшись самой широкой частью чуть ниже талии, оперлась узкой головой о косточку на другом бедре. Глядела перед собой, сверкая выпуклыми глазами. Витьке показалось, он видит даже раздвоенный язычок, трогающий воздух перед хозяином.

Опустил руку, нерешительно положил на внутреннюю сторону бедра, где голова. Погладил.

– Ничего, – сказал шепотом, – ты у меня самая-самая. Красавица…

Почувствовал перед тем, как убрать руку – маленькое шевеление. И расцвел улыбкой, радуясь и гордясь.

Мужчина, поднявшись в полный рост, стоял перед Наташей. Она, вытянув руки вдоль бедер, не решаясь двинуться, подавала к нему лицо – вперед и вверх, так отчаянно, что Витьке стало нехорошо от замкнутого в неподвижном теле порыва, без выхода клубящегося внутри напряженной фигуры. Он стиснул зубы и напрягся сам, сжал кулаки, подталкивая девушку к движению внешнему. Ну, иди, протяни руки, схвати, возьми! Уткнись носом в бронзовое плечо, расплачься от нежданного облегчения – жив любимый. Но, перекрутившись, порыв сошел на нет. Даже издалека Витька ощущал, как остывает, разочарованно обмякая, Наташа. Всего лишь похож. Не тот.

Остро жалея, смотрел, как застыла, опустив лицо. Уже пустая, мягкая внутри, казалось, лишь светлый кокон из ткани поддерживает вялое тело. Мужчина, улыбаясь, прошел между женщин. Будя босыми ступнями нежные вскрики флейт, шел к Витьке. Высокий, очень гибкий. Но не такой уж восхитительно красивый, каким показался издалека – решил с облегчением Витька. Подошел, склонил голову, приветствуя. Витька церемонно наклонил свою в ответ. Чтоб убедиться – приветствие не ему. Мужчина не отводил глаз от татуировки. Поднес ладонь к своему бедру, накрыл голову змеи и коснулся пальцами рисунка на коже Витьки. «Поздоровал», – подумал тот. Помедлил, но, увидев, как блеснули в улыбке уже для него зубы художника, повторил жест. Погладил змейку, с удовольствием ощутив выпуклость подвижной головы, и коснулся рукой гладкой кожи чужого зверя.

Стояли рядом, касаясь обнаженными плечами. Смотрели на женщин.

Музыка смолкла. Стал слышен шепот из темных углов, где, видимо, сидели и полулежали на широких скамьях люди. Но, повинуясь тишине, смолк и шепот.

Темная вышла в центр багрового света. Раскинула руки, свела над головой пальцы в какой-то фигуре. Опустила. И снова медленно подняла, уже ведя за собой вновь возникающую музыку. Созвучия выползали из темноты за колоннами, змеились послушно, повторяя музыкой жесты, вплетая в длинноты короткие вскрики, когда, оставаясь неподвижной, женщина резко изгибала руки, а пальцы переменяли фигуры над запрокинутой головой, соединяясь и переплетаясь. Тело ее стало покачиваться вслед за руками, в мелодию, усиливая ее, вступали новые инструменты – отовсюду, из каждого клочка тьмы. И, наконец, соткав из темноты, сплетенных пальцев, мерцания света, – многозвучие, что остановить невозможно, женщина остановилась сама. Теперь музыка не стихала, повинуясь жестам и движениям. Она родилась. Была. И заставить ее смолкнуть сейчас значило – убить.