Читать «ТАТУИРО (HOMO)» онлайн - страница 40
Елена Блонди
– Смотри! Видишь, дядька идет, во-он, в старом пальто. Из-за угла вывернулся?
– Ну?
– Это Альехо Алехандро! То бишь – Ляпиков Илья Афанасьич, по-настоящему.
Витька разглядывал сгорбленную фигуру, квадратные брюки, волосы, жиденько собранные на затылке, обширную лысину.
– Это?
– Да!
Витька смотрел. Почти с возмущением. Имя Альехо красовалось под лучшими с точки зрения Витьки снимками – лучших моделей глянца. Не слишком интересуясь репортажами с тусовок, где, как он полагал, Альехо должен был мелькать часто, представлял себе смуглого мачо, приехавшего из южных краев, очарованного северными красотками. И оставшегося в столице купаться в деньгах, славе и женщинах.
Толстяк, не вынимая рук из карманов, прошел в разъехавшиеся двери фотоцентра.
– Ну, посмотрел? Рот закрой, поехали!
– Наташ! Я поговорить с ним должен, сказать…
– Как гений с гением, да?
Уже сидя за рулем, газанула:
– Садись.
Витька сел. Со злостью глянул, как зевающее со сна в облаках солнце просвечивает Наташины кудряшки.
– Слушай, я что – жиголо какой? Не нужна мне твоя камера! Раскомандовалась, блин.
Наташа заглушила двигатель.
– Витенька… Ты прости меня…
Смотрела на обиженный Витькин профиль – не поворачивался, дулся. Ждала. Не выдержал, повернулся, уперся в глаза.
– Ну, вот, хорошо. Ты уж смотри на меня, ладно? Пойми, тогда, в первый наш с тобой день, я случайно в тот район попала. Тебя увидела, с курткой в руке. И сразу поняла – переспим. Кажется, просто все, но – не так. Будто щелчок и сразу – свет в длинном ангаре, когда между полок и до самой дальней стены. А на стене – рисунок. Поняла тогда, что будем вместе для чего-то. Все будто сдвинулось и стало падать на меня. Все. Кроме той стены с рисунком. Нет, не падало, а – придвинулось, наделось на меня, как новая шуба. Я говорю ерунду?
– Н-не знаю…
Наташа смотрела беспомощно, держала руки перед собой, раскрывала веером пальцы, сжимала кулаки…
– И я не знаю. Только Альехо… Рано тебе еще – с ним…
– На фига ты мне его тогда показала?
– Потому что про одежду заговорил! Вот и… Ты посмотрел на него? Посмотрел? Плюнь на тряпки, ходи в своем! Ты важен, не куртка!
Витька смотрел вниз. Колени обтянуты джинсами, свет все ярче – видны переплетения нитей. Руки с полусогнутыми пальцами, каждая на своем колене. Несимметричная симметрия. Волоски на фалангах, ноготь большого пальца ловит блик. Ловит и отпускает в такт дыханию. А правый указательный – с обгрызенным краешком ногтя. Все ровные и гладкие, а этот, как грыз в детстве, так и остался с щербатинкой сбоку.
Запульсировало в ноге. Мысленно ограничил кадр, двигая рамки, решая – пусть руки будут вместе с запястьями, тогда видно, откуда ассимметрия, – одна рука чуть вывернута, изгиб запястья – почти надлом. И внизу, из полумрака выступив, еле видна обувь. Далеко, маячит. Из темноты низа.
– Ты слышишь меня?
– Да.
– А мне кажется, нет.
– Ты откуда знаешь? Про Альехо? Знакома с ним?
– Да.
– А…
– Витя, ну, не спрашивай пока!
Посмотрел в блестящие глаза. Скруглился блеск, пополз по щеке – слезой. Витька расстроился, довел девочку хорошую, добрую девочку. Но, если вот так, крупным планом – лицо, а сбоку обязательно, чтоб краешек зеркала вошел, и в нем – остро загнутые ресницы накладные, мокрые, жалкенькие. И подпись «Объяснение». Нет, не надо подписи…
