Читать «Газета День Литературы # 75 (2002 11)» онлайн - страница 80

Россия — страна неблагонадежная, ересь жидовствующих веками расползалась по ней осклизлой плесенью. Сочилась из гробов повапленных, из нечистых, поганых болотин, мест проклятых, недобрых, которые прежде обходил человек за версту. Ныне, словно чумной, влечется он туда на заплетающихся ногах. Мокрые ветви в темноте хлещут его по лицу, цепляют за одежду. Стой, опомнись! Тщетно все. Дальше и дальше в полночную чащобу несет путника нелегкая — туда, где беснуется русалочий пир под пьяные крики нагих девок в лунном свете и надсадные загробные стоны еврейской скрипки. За буреломом бурелом громоздится на пути. Кровь мешается с моросящим дождем на разбитом лице.

"Куда ты, брат Иван?!" Но он с досадой оттолкнет тебя и поспешит туда, где в студенистом лунном свете колышется над самой топью мерцающее, как остров мертвецов, марево гнилых болотных огней.

Злое крапивное семя окаянного народа-христопродавца заполонило Землю Русскую, и тысячи мироедов-жидов уселись на всех путях. Ни пройти, ни проехать.

Не жилось Ивану под отеческим милосердным игом, запросило ретивое сердце вольницы, и отправился он на Светлую Седмицу в жидовский шинок. Встретил его там кабатчик Мордехай и со льстивыми бесстыдными речами наливал тому стакан за стаканом дурманное зелье. И потерял голову Иван, забыл отца своего и мать свою и всех праотцев своих, стал петь-плясать под гнусавую жидовскую дудку.

Промотал все кровное имение свое и наследство предков своих, веками нажитое и береженое, — землю-кормилицу, пашню до края небес, дом свой просторный, ладный и крепкий, как орех, с луною и солнцем в окошке, а затем и сами святые русские небеса, лес корабельный за околицей, и погост с могилами предков своих, — все просадил подчистую в ухарстве своем. А потом и родовые иконы на липкий вонючий прилавок швырнул, и крест нательный, матерью благословленный сунул под нос сопящему брюхатому шинкарю.

И Россия пошла тогда по миру побираться, и ходит в обличье больной бездомной старухи в отрепье по убранным полям, собирает колоски и картофелины в рваную суму. Безумно глядит она на встречных и не узнает никого, одна-одинешенька на печальной земле.

Связавшись с жидами, сам ты стал христопродавцем, брат Иван, а, пришел срок платить, с гнусной кривой усмешкой представил тебе иуда такой счет, что и саму душу свою бессмертную заложил ты еврею в ослеплении погибельном. Да еще должен остался, и детей по миру пустил, и внуков, еще свет не увидевших. Сиротою стала земля твоя.

Почернели от горя и набухли кровью живые иконы в церквах. На беззакония людские скорбно посмотрела Матушка-Богородица, грустно покачала Она головой. Стал ты нагл и развратен, Иван, вор и раб в пропитой, расхристанной душе, гнусные повадки приобрел ты в праздном и блудном обиходе своем. Вот тогда и вышел из бездны Зверь и обвил тебя мерзким гадючьим хвостом.