Читать «Зачем России Европа? - Избранные статьи» онлайн - страница 448

Еще сложнее, однако, складывались их отношения с петербургским истеблишментом. Царь и слышать не желал о новой войне. Министерство финансов уверяло его, что война означала бы государственное банкротство. Министерство иностранных дел, со своей стороны, объясняло славянофилам, что война с турками вопреки Европе привела бы лишь к повторению Крымской катастрофы. Едва австрийские корпуса появятся на фланге русской армии, продвигающейся к Константинополю, придется бить отбой, как в 1854 г. Без согласия “самого коварного врага славянства”, стало быть, о войне за освобождение славян и думать нечего.

А согласие Австрии означало не только предательство “восточноевропейских братьев”. За него пришлось бы платить и независимостью “братьев” балканских. Например, в обмен на нейтралитет пришлось бы разрешить австрийцам оккупировать Боснию и Герцеговину. Так делалась тогда большая европейская политика, в которой славянофилы смыслили так же мало, как и в политике российской.

И никогда бы не сломить им эту вязкую бюрократическую инерцию, если б не пришли неожиданно на помощь два обстоятельства, кардинально менявшие всю картину. Ни одно не имело ничего общего с их расчетами на сотрудничество “братьев-славян”. Более того, если б они хоть на миг заподозрили, каких именно союзников уготовила им судьба, то, быть может, и отказались бы от всего панславистского предприятия. Ибо с такими союзниками не могло оно не закончиться новым глубочайшим унижением России. И на этот раз виною были не николаевские чиновники, а пламенные патриоты.

Чтобы утвердиться в новом статусе европейской сверхдержавы, Второму рейху требовалась крупная дипломатическая победа. Канцлер уже заявил изумленной Европе, что она “видит в новой Германии оплот всеобщего мира”. Это после трех-то войн (с Данией в 1864, с Австрией в 1866 и с Францией в 1870 г.)! Покуда это были одни разговоры. Требовалось дело. И так же, как Горчакову нужна была франко-прусская война, дабы разорвать Парижский договор, Бисмарку нужна была война, скажем, русско-турецкая. Чтобы предстать в глазах Европы верховным арбитром, “честным маклером”, и впрямь способным восстановить мир после жестокого конфликта.

Короче, столкнуть Россию с Турцией стало для него целью. Но как истинный гроссмейстер играл он сразу на нескольких досках. Он не забыл, например, вмешательства России в дела западноевропейские (совсем недавно, в 1875 г., она помешала его карательной экспедиции против Франции). Следовало поэтому дать ей так глубоко увязнуть на Балканах, чтобы ей было не до Европы.

Точно так же следовало развернуть лицом к Константинополю только что разгромленную им Австрию. Тут добивался он сразу трех целей. Во-первых, помогал ей забыть старые обиды и стать из врага союзником (например, предложив ей компенсацию за территориальные потери в Италии и в Германии – за счет той же Турции). Во-вторых, сделать ее инструментом немецкого влияния на Балканах, которые раньше были вотчиной Англии и России. И в-третьих, наконец, превратить ее в непреодолимый бастион на пути России в Константинополь.