Читать «Три версии» онлайн - страница 5

Мои слова прозвучали для директора Румянцева громом среди ясного неба. Он даже весь сжался.

— Боже мой, — чуть шевеля губами пробормотал он. — Гладышев был верным кандидатом на золотую медаль.

Понятное дело в этот момент директор Румянцев не осознавал всей нелепости своих слов.

— Его что же, — он как-то боком, неуклюже потянулся ко мне, — убили?

Я не ответил, пожал плечами.

— Господи, скорей бы уж эти два оставшихся года с плеч, — страдальчески воскликнул директор Румянцев. — И все — на пенсию! Пускай другой на мое место садится, кто помоложе, у кого нервы покрепче, а я свое отдал…

Если окажется, что Никита Гладышев покончил с собой, директору Румянцеву не позавидуешь: вереницей потянутся всякого рода комиссии. “Почему? Как такой роковой исход могли просмотреть школа, педагогический коллектив и вы лично, товарищ Румянцев? Кто виноват? И вообще что за человек он был, этот ваш Гладышев, которого вы, товарищ директор считали верным кандидатом на золотую медаль?..”

Что и говорить, не позавидуешь ему. А мне?

Вообще-то легче пока идти от “несчастного случая”. Но путь наименьшего сопротивления, как известно, не самый лучший. Однако у меня сейчас объективно больше фактов за то, что произошел несчастный случай. И нет, по существу, ни одного серьезного “против”. Утонуть у этого проклятого причала проще пареной репы Когда-то, в годы войны, сюда угодила бомба, после котором осталась глубокая воронка. Даже время не смогло ее затянуть. К тому же разрушенные металлические конструкции переплелись, как спрут щупальцами стискивают. Кроме того, Никита Гладышев по словам матери, плохо плавал, боялся воды. В детстве мальчик перенес тяжелейший грипп с осложнением: в холодной воде у него тотчас же сводило ноги, оказывается, он уже дважды тонул. А весна в этом году у нас выдалась холодная. Совсем не теплое нынче Черное море!

Что еще за несчастный случай? Конечно же, шторм. Был очень сильный шторм. А на причале никого, кроме подростка. Мог сбить с ног ветер, могла налететь волна, обрушиться, утащить в воду.

О том, что Никита Гладышев практически не умел плавать, я и хотел сказать “Серсемычу”. Впрочем еще скажу. Успеется. Потому что даже таков серьезное обстоятельство все равно не снимает с меня необходимости отрабатывать и остальные версии — убийство и самоубийство.

— Скажите, — через паузу заговорил я, — какие отношения были у Гладышева с одноклассниками.

— Хорошие, — уверенно ответил директор Румянцев. — Ребята уважали его.

— А с преподавателями?

— В целом нормальные.

— Что значит “в целом”? — Я уловил какую-то неуверенность в голосе собеседника, пожалуй.

— На него иногда жаловалась Елизавета Павловна Ромашина, классный руководитель.

— Почему?

— Ну… — Он замялся. — Разные мелочи. Чего не бывает во время урока!

— А что из себя представляет Ромашина?

— Хороший специалист. Прекрасный методист по литературе и русскому языку. Умеет поддерживать дисциплину в классе.

— Понятно. Это, так сказать, с профессиональной точки зрения. А как человек?

— Молода, красива… Правда, иногда бывает вспыльчивой. Насколько мне известно, у нее в семье какие-то нелады с мужем. Однако, я думаю, это к делу не относится, поэтому хотел бы, чтобы сие осталось между нами, не люблю испорченный телефон. Хорошо?