Читать «Ликующий джинн» онлайн - страница 86

После этого Елена Матвеевна села, открыла журнал и стала рассеянно листать его, глядя на оценки, усыпавшие страницы. Годичная усталость взяла свое. А пятиклассники повернулись друг к дружке и расшумелись так, что сказать им что-либо еще было уже невозможно.

На большой перемене Славик выскочил на улицу и схватился за телефонную трубку.

— Дядь Вить, я еду в Егоровку! Меня туда увозят! Что делать?

— Слава святым угодникам! — ответил Кубик. — Я и сам об этом думал — о том, чтобы тебе на время уехать. Никому не говори, куда едешь. Ни слова о Егоровке! Давай, Слава, давай! И не ропщи. — Егоровка не худшее место на земле.

— А вы, дядя Витя, вы туда не приедете?

— Обо мне позаботилось провидение. Меня неожиданно пригласили в Варшаву, поучаствовать в выставке. Я беру пяток холстов и завтра дую в столицу Польши. Тоже примерно на неделю. Тебя ведь в деревню загоняют только до экзаменов?

— Да. Дядь Вить, а новостей никаких?

— Пока полный молчок. И "странные" ограбления" прекратились. Но "молчок", я чую, временный. Там, по-моему, что-то должно происходить, что — не знаю… Ну да черт с ними! Мой привет кузнечикам на лугу и лягушкам на речке. Евдокимовне и Нинке — нижайший. Как и Полине Андреевне. Узнай про козу…

На урок Славик опоздал минуты на три, но упрекать его Алгеброид (еще одно прозвище — Генус, от Геннадия) не стал. Он, как всегда, прямой и насмешливо-важный, просто повел пальцем, длинным, как указка, от двери, где стоял Стрельцов, к парте и держал руку опущенным семафором, пока тот не сел.

Егоровка

И все равно в Егоровку Славик ехал ненавидя ее. Он был хмур и в поезде, и в автобусе. И на мамины вопросы не отвечал, и сам, конечно, ничего не говорил. Смотрел в окно. И думал… о побеге. Но куда? Домой? Там папа. Кубик в Варшаве. Выйти вроде бы в туалет, а на самом деле соскочить с поезда на любой этой сосново-еловой станции и идти, куда глаза глядят. К Бабе Яге. На, мол, ешь меня! Я и сам в твою печь полезу!..

Понятно, что и мысли о том, что творится дома, не оставляли его. Не вышла ли милиция на след шефа-невидимки? Не случилось ли все-таки что-нибудь с ним после ресторанного эпизода? Как там Стас, Шандор? Вдруг Питя сигналит и сигналит ему в компике, а он в это время сидит в поезде и смотрит на бегущие назад зеленые перелески, болота и серенькие случайные домики то тут, то там.

Таким же хмурым и молчаливым он подходил к бабушкиному дому.

Будто почуяв приближение гостя, на крыльцо выскочила Нинка. Она было разулыбалась, но увидев Славкино хмурое лицо, разразилась целой речью. Ее стоит привести:

— Явилси — не запылилси! Гляньте на него — будто корову на бойню ведут! Вдругорядь и не выйду, коли такое увижу. Гляну в щелочку — и дверь на щеколду. Это ж надо! К бабушке, называется, приехал. Да его, как дверь от старого сарая, всего перекосило!

"Дверь от старого сарая", которую легко было представить, была всего обиднее.

— Это ж с какого самолета тебя в Егоровку забросило? — не унималась Нинка. — Небось в Америку летел? Я выхожу на крыльцо и — нате! — Славка навстречу! Тут и собственным глазам не поверишь. Чес-слово, перекрещусь — и нет его. А, Славка? Ты мне гостинца привез, раз уж приехал? — Нинка тараторила не переставая. — А бабка опять умирать собралась. Бок, говорит, болит, хоть возьми, говорит, оторви его да и выбрось, говорит, собакам. А сама чугуном на шестке ворочает — у нас поросенок завелся, мамке на ферме дали, выкармливай, мол, сама… — Нинка болтала и болтала. — Ну, картошка-то у нас есть, дак бабка болтушку ему и варит… Ты тех кукол не привез? Ну, помнишь, тех, что ты с ними в кукурузе игрался, от людей прячась, такие смешные, еще разговаривают…