Читать «Журнал «Вокруг Света» №2 за 2003 год» онлайн - страница 18

Владимир Николаев

Заповедники: Три медведя с Кивакки

Там, где река Оланга начинает свой бег среди сопок и тайги из бездонного озера Паанаярви, когда-то была деревня. Да и все берега длинного озера были в финских хуторах. а потом случилась большая война и обезлюдели эти места. А потом – геологи ковыряли скалы, искали уран, а гидрологи прикидывали, как заставить бесхозные воды крутить электрические турбины. К сказочным этим местам внимательно присматривалась цивилизация своим железным глазом. Новые предприниматели, пользуясь суматохой перестройки, замыслили тут лыжный курорт для иностранцев с легендарной горой Нуорунен в центре. Много чего тут клубилось и пучилось. продолжалась долгая война за Паанаярви. победили «наши», и с 20 мая 1992 года тут национальный парк, где 60% лесов никогда не знали топора, а озеро зовут северным байкалом. самое подходящее для парка место.

Гора Нуорунен

Вечерело. Серо-синее небо и серо-синий, без теней, снег соединялись в одно сумеречное пространство. Темный ствол сосны, несколько осин и лапа ели наискосок в окне – как мертвая икебана. Тишина – до звона в ушах. Ни шороха, ни птичьего писка, ни снежного скрипа, и кажется вдруг, что время тоже остановилось. Осторожно гляжу на часы, не попали ли и они под эту магию, но маленькая стрелка, дергаясь, неустанно карабкается вверх и спускается вниз по циферблату. Неотвратимо убегают в прошлое отрубленные ею секунды, чистые, не заполненные никакими событиями, кроме моего дыхания и стука сердца.

После дымного города, суеты, поезда и трудной ночной дороги немного жутковато от тишины, и чудится, что должно что-то случиться. Словно резко затормозил после долгого суетливого бега.

Небольшая избушка недалеко от паркового кордона не очень приспособлена для зимнего житья. Железная, сделанная из бочки печурка раскаляется мгновенно и душит своим банным жаром. А через полчаса снова колотун. Проснувшись ночью от пронизывающего пуховый спальник холода, встаешь и набиваешь ее прожорливую пасть дровами. И так – несколько раз за ночь.

Здесь, в Паанаярви, – настоящая зима. Тайга, озера и реки укрыты и закованы в холодное, белое вещество. Вот, кажется, соскочишь с саней и пробежишься по ровному полю или среди праздничных елок, но – соскакиваешь и по пояс утопаешь в рыхлом снегу. Ходить, да и то ступая осторожно, можно лишь по барсовке. Так тут называют утоптанный гусеничный след от старого пограничного снегохода «Барс». А теперь и от любого снегохода.

О чем думалось в санях, когда бритвенный ветер со снежной пылью студил лицо? Думалось о просторе. 20 км простора от кордона до горы Нуорунен, и так хорошо, что можно ехать, а не идти. Вокруг такие разные географические поверхности – большие белые поля с торчащими отдельно верхушками маленьких елочек – это болота, абсолютно ровные – ламбины и озера. Я видел их на карте, где голубые пятнышки среди зелени, и спиральки высот, и кавычки болот. И вот я несусь по этому простору, и, наверное, из этого что-то следует и что-то я тут тоже должен понять.