Читать «Нарбоннский вепрь (Божественный мир)» онлайн - страница 143

Не пришел никто: еретики оставили его (а может, Доротее не удалось предупредить их или она нарочно предала мужа?), наперсник и его друзья, видать, пробиться в крепость не сумели, бароны сами за себя дрожали, отец не передумал, и Юстина, как оказалось, вовсе не играла с ним... Все было взаправду: и этот двор, и этот эшафот, и стража по периметру двора, и бледные бароны, затравленные волки, и победители... Они, победители, стояли на балконе донжона, друг подле друга: в центре -- отец, справа -- сестра, слева -- Юстина.

Превозмогая боль в глазах, он взглянул на этих победителей. В слезящихся веждах отца узрел он страдание и боль, а еще решимость эту боль преодолеть и пережить страдание как должно государю своего народа. В глазах сестры играло торжество, она злорадствовала казни брата... дура! Он подумал, что сестра, если случится чудо и если по воле недобрых богов станет она герцогиней, то трон Нарбоннский долго не удержит -- и поделом ей; она умрет похуже, чем он умирает нынче...

А третья пара глаз была невозмутимой, они глядели на него достойно, с едва заметным сожалением. Он долго, сколько мог, смотрел в глаза Юстине, надеясь уловить что-то еще... нет, ничего там больше не было! И он подумал: железная, мужская воля, сильный ум. На нее единственную он не таил обиды: Юстина не менялась, она с самого начала была его врагом, но именно как враг сражалась благородно с ним. Сначала, в Миклагарде, когда впервые она могла его казнить, Юстина оставила ему шанс; затем, когда он этот шанс отверг, она, уже в Нарбонне, снова приходила к нему с миром; и лишь когда он в последний раз оттолкнул протянутую ему руку дружбы, она решилась умертвить его. В душе своей он признавал, что сам другого выхода ей не оставил. На ее месте, со своим врагом, он, скорее всего, поступил бы так же. Да, на Юстину не было обиды у него, и ненависти не было, а было уважение к врагу, который честно одержал над ним победу.

Зато к отцу и к прочим он испытывал презрение и злость; ему казалось, что они слишком быстро сдались на милость Юстины. Он не знал всего, но даже если бы и знал, навряд ли изменил бы мнение свое.

В отличие от Софии Юстины, он принимал людей не такими, какими они являлись на самом деле, а такими, какими они обязаны были, на его взгляд, быть.

Его ввели на эшафот. Палач в черном капюшоне стоял с секирой, начищенной до блеска. Он знал этого палача. То был человек, в сущности, неплохой, но из-за дурной его профессии всяк недолюбливал его; Варг помнил, что когда-то, много лет тому назад, жестоко и напрасно оскорбил этого палача. Тот отомстить поклялся. В те времена принц рассмеялся -- а не смешно ли сыну герцога бояться угрозы мастера заплечных дел?! За балахоном Варг не видел лица, но чувствовал, как оно кривится гримасой предвкушения той долгожданной мести: сейчас палач сполна сумеет расквитаться с ним!