Читать «Парамонов покупает теплоход» онлайн - страница 23

Он высился над Песчаным, как стог над человеком. И смотрел в пол. Потом сделал два слоновых шага и взял со стола толстую книгу.

Это был альбом для марок. Борис Песчаный коллекционировал марки на спортивную тему. Наиаккуратнейшие, на стебельках из клейкой бумаги, красовались в альбоме цветные прямоугольники. Крохотные атлеты воспаряли на них ввысь, или неудержимо мчались к заветной цели, или возжигали пламя в крохотных же, но величественных чашах, или горячо ступали на пьедестал под пятью олимпийскими кольцами. Если взглянуть сквозь лупу, отчётливо виделся каждый гармоничный мускул, каждая безмятежная улыбка. Небо на марке было синим и безоблачным, вечно светило солнце, вечно улыбался седоусый барон Кубертэн, Колумб маленькой страны, и Борис, улыбаясь, испытывал умиротворение.

Залёткин небрежно полистал альбом, сказал непонятное «а-а» и вышел, стуча и топая.

И весь комбинат стал звать Бориса Песчаного «филателист» Причём не только за спиной: был случай, раздался телефонный звонок и крепенький голос прокричал в трубку: «Слушайте, где там у нас этот филателист? Пусть квартальную премию идёт получать».

Борис Степанович пожаловался в профком. Там ему, почти ухмыляясь в лицо, пояснили, что в филателии нет ничего дурного — наоборот, она способствует расширению знаний по истории и природоведению. Он это и без них знал. Но знал только, что прозвища на комбинате придумывает сам генеральный директор. Так, главного металлурга Соломона Исаевича Блювштейна он окрестил в честь популярного до войны ашуга Сулеймана Стальского, Сулейманом Северостальским, и Блювштейна, иначе, чем Сулейманом Исаевичем, уже не звали. А Парамонова на комбинате нет-нет да величали Пугачёвым.

Парторг в данном случае всё-таки попенял Алексею Фёдоровичу, и тот ответил, по обыкновению прикинувшись ветхим старичком-чудачком: «Против филателии ничего не имею, но некоторые филателисты мне как-то не по душе. Всё-то этот Песчаный колдует, колдует, рассматривает в свою лупу, рассматривает… От нечего делать. И высмотрит. И наколдует».

И когда Емельян, сбившийся с ног в поисках кадров, позвал Песчаного возглавить учебно-спортивный отдел бассейна, это, по крайней мере, избавило Бориса от унижений.

Борис Степанович Песчаный идёт по «Парусу» вечерним обходом, оставляя напоследок сердце комплекса —

зал главной ванны.

Ванна поделена сейчас пополам. Слева бултыхается группа здоровья, справа Рябцева занимается со своими юными дарованиями. Песчаному после сегодняшнего не хочется сворачивать вправо, но спорт закалил его волю. Тем более картина, представшая его глазам, по меньшей мере странна. Дети не влезают на трамплин, не карабкаются на вышку, тренер не даёт им указаний, например, втянуть живот или прижать подбородок, сильней оттолкнуться, и они не взлетают в воздух и не вонзаются в воду. Они сгрудились на бортике вокруг Рябцевой, и она, непредсказуемая женщина, — раскладывает перед ними квадратики какие-то, треугольники картонные. Какую-то головоломку. Песчаный интересуется, чем вызван и сколько продлится перерыв в работе.