Читать «Черные листья» онлайн - страница 454

— Не сможете? — Голос его напряженно звенел, и казалось, что Грибов вот-вот закричит. Однако он повторил совсем тихо, почти шепотом: — Не сможете? Вы отдаете отчет в своих словах?

— Отдаю, Зиновий Дмитриевич. Все рассчитано до последней тонны. Назвать цифру более высокую — это значит солгать.

На этот раз Грибов молчал дольше обычного. Молчал, буквально сверля взглядом Кострова, который стоял в какой-то неудобной позе и бессознательно то разжимал, то снова сжимал пальцы обеих рук. А потом Зиновий Дмитриевич так же тихо сказал:

— Я вас не стану больше задерживать, Николай Иванович. Езжайте на шахту — и работайте… Но… Если вам самому не под силу будет справиться с дополнительным заданием, прошу вас поставить меня в известность. Я постараюсь приехать и помочь.

…И вот теперь Селянин со своей лавой. Селянин, видите ли, один все понимает, один печется о государственных делах…

Долгое время никто не произносил ни слова. Геолог Дудин, украдкой поглядывая то на Селянина, то на Кострова, чему-то про себя усмехался. Горюнов, точно защищаясь от удара, втянул голову в плечи и застыл, боясь шевельнуться, а Олег Русланович Демьянов, с явным неодобрением глядя на Кострова, осуждающе покачивал головой.

Костров снова сел и, проведя ладонью по глазам, уже спокойнее сказал:

— Лаву придется бросить. Другого выхода у нас нет. Если, конечно, мы не хотим, чтобы шахта завалила план и на нас указывали пальцами… Надеюсь, Селянин этого тоже не хочет. Надеюсь также, что он в кратчайший срок выполнит распоряжение о демонтаже лавы… Главный инженер за этим проследит…

Павел встал. Встал тяжело, как старик. И совсем не своим, глухим голосом проговорил:

— Такого распоряжения я выполнять не буду. Это против моей совести… Извините, Николай Иванович, но тут я ничем помочь не могу…

— Вот как?! — Костров заметно побелел, однако продолжал себя сдерживать, и эта его вынужденная сдержанность пугала еще больше. — Ты отказываешься выполнять распоряжение? И ты хорошо подумал о последствиях?

— Да.

Наступила тяжелая пауза. Теперь Костров смотрел на Павла с непонятным для присутствующих здесь людей любопытством, словно силясь уяснить, кто же есть тот человек, который осмелился разговаривать с ним подобным образом. И похож ли этот человек на того Павла Селянина, которого он так хорошо знал?.. Годы, долгие годы он, Костров, все присматривался, приглядывался к Селянину и, точно был его родным отцом, по-доброму радовался: а ведь шагает в жизнь замечательный человек, истинный горняк! Все, все у него есть для того, чтобы занять видное место среди когорты шахтеров: светлая голова, большая, искренняя любовь к работе, широкий взгляд на жизнь. Правда, иногда ему мешает взрывная сила характера, но разве сам Костров не был таким же? Да он и не любил тихоньких и покорненьких — не верил им, считал, что такие люди на многое не способны. Тихонькие и покорненькие предпочитают жить в безветренных заводях, любая буря их загоняет в тараканьи щели… Нет, таких Костров не жаловал…