Читать «Ироническая проза ч.2» онлайн - страница 121

 Ещё вчера на «Круге» видели Баира с его неизменным рюкзаком. Баир – тихоня-тувинец – с этим рюкзаком никогда не расставался, там у него вещи на все случаи жизни были. Парень приехал в Иркутск учиться на художника, ему дали место в общаге, но общага – то ещё заведение: то пьянка там, то драка… Вот Баир и приспособился, чтобы не встревать в конфликты, чуть что начнётся – уходить из общаги и ночевать на вокзале или в аэропорту. В рюкзаке у него – зубная щётка, мыло, полотенце, учебники, тетради, кисти, карандаши, краски… смена тёплого белья, и, едва ли, не спальный мешок с подушкой: «всё своё ношу с собой»! В прошлом году старшекурсники над ним жестоко подшутили: выждали момент, когда Баир оставил свой знаменитый рюкзак на пару минут без присмотра, да и подсунули ему туда кирпич, в тёплые кальсоны завернули! Сволочи! – они же ещё и тотализатор устроили: поспорили, сколько времени Баир этот кирпич протаскает – и потом ещё две недели участливо спрашивали: «Баирчик, тебе не тяжело рюкзак-то таскать?» А он, дитя тайги, смущённо улыбался, и неизменно отвечал: «Ничо, мы привычные». Кончилось тем, что им самим стыдно стало, и они, улучив момент, этот свой кирпич из рюкзака и похитили. Такие вот шуточки у будущих художников…

  – Юра, ты на занятия собираешься сегодня? – в комнату заглянул Лев Борисович, отец нашего героя, – вообще-то, время уже поджимает…

 – Ничего, пап, – Юрка придал своему голосу беззаботные интонации, – у нас сегодня первых двух лекций не будет! – а сам уже прикидывал в уме, сколько ему потребуется времени для того, чтобы заехать на китайскую барахолку за кожаной курткой, а потом проехать до «Интуриста», найти кого-нибудь из тамошних фарцовщиков и с их помощью довершить радикальное обновление гардероба. «Вроде, Саня Мажаров живёт рядом с «Интуристом»? Прекрасно! Вот у Сани Мажарова джинсу и кроссовки и возьмём! Жмот он, конечно – но деньги у нас есть!» По поводу того, что его маленькая ложь про то, что первых двух лекций сегодня нет, всплывёт на поверхность, Юра не беспокоился: отец ещё в прошлом году вышел на пенсию, а звонить в училище и проверять ему и в голову не придёт.

 …С Олесей они вчера весь день гуляли по центру, а потом он провожал её домой. Уже стемнело, когда добрались до её дома, потом ещё долго стояли во дворе, разговаривали о чём-то. О чём?... А потом – он и сам не помнит, как это случилось – потом они стали целоваться, взасос, по-настоящему! Олеся прижималась к нему всем телом, а его руки вовсю шарили по её спине, приводя в боевую готовность все эрогенные зоны, и неизвестно ещё, чем бы всё это закончилось, если бы Олеся вдруг не отстранилась от него, и не зашептала: «Всё! Всё!... Там папа… на балконе…»

 На балконе третьего этажа, на фоне освещённого окна, действительно, маячил мужской силуэт, маленькой звёздочкой горел сигаретный огонёк. Олеся ещё не успела отстраниться от Юры, как с балкона донеслось: «Кхе-кхе…»  – и это был не кашель вовсе, это «кхе-кхе» было произнесено. И произнесено тоном, не предвещающим ничего хорошего – и грозным, и ехидным одновременно. Наверное, именно поэтому их прощание с Олесей было достаточно сумбурным…